Куда летел нильс с дикими гусями
Опубликовано: 16.04.2024
Глава I. Лесной гном
1
В маленькой шведской деревушке Вестменхег жил когда-то мальчик по имени Нильс. С виду — мальчик как мальчик.
А сладу с ним не было никакого.
На уроках он считал ворон и ловил двойки, в лесу разорял птичьи гнезда, гусей во дворе дразнил, кур гонял, в коров бросал камни, а кота дергал за хвост, будто хвост — это веревка от дверного колокольчика.
Так прожил он до двенадцати лет. И тут случилось с ним необыкновенное происшествие.
Вот как было дело.
Однажды в воскресенье отец с матерью собрались на ярмарку в соседнее село. Нильс не мог дождаться, когда они уйдут.
«Шли бы скорее! — думал Нильс, поглядывая на отцовское ружье, которое висело на стене. — Мальчишки от зависти лопнут, когда увидят меня с ружьем».
Но отец будто отгадал его мысли.
— Смотри, из дому ни на шаг! — сказал он. — Открывай учебник и берись за ум. Слышишь?
— Слышу, — ответил Нильс, а про себя подумал: «Так я и стану тратить воскресный день на уроки!»
— Учись, сынок, учись, — сказала мать.
Она даже сама достала с полки учебник, положила на стол и придвинула кресло.
А отец отсчитал десять страниц и строго-настрого приказал:
— Чтобы к нашему возвращению все назубок знал. Сам проверю.
Наконец отец с матерью ушли.
«Им-то хорошо, вон как весело шагают! — тяжело вздохнул Нильс. — А я точно в мышеловку попался с этими уроками!»
Ну что поделаешь! Нильс знал, что с отцом шутки плохи. Он опять вздохнул и уселся за стол. Правда, смотрел он не столько в книгу, сколько в окно. Ведь это было куда интереснее!
По календарю был еще март, но здесь, на юге Швеции, весна уже успела переспорить зиму. В канавах весело бежала вода. На деревьях набухли почки. Буковый лес расправил свои ветви, окоченевшие в зимние холода, и теперь тянулся кверху, как будто хотел достать до голубого весеннего неба.
А под самым окном с важным видом разгуливали куры, прыгали и дрались воробьи, в мутных лужах плескались гуси. Даже коровы, запертые в хлеву, почуяли весну и мычали на все голоса, словно просили: «Вы-ыпусти нас, вы-ыпусти нас!»
Нильсу тоже хотелось и петь, и кричать, и шлепать по лужам, и драться с соседскими мальчишками. Он с досадой отвернулся от окна и уставился в книгу. Но прочел он не много. Буквы стали почему-то прыгать перед глазами, строчки то сливались, то разбегались… Нильс и сам не заметил, как заснул.
Кто знает, может быть, Нильс так и проспал бы весь день, если б его не разбудил какой-то шорох.
Нильс поднял голову и насторожился.
В зеркале, которое висело над столом, отражалась вся комната. Никого, кроме Нильса, в комнате нет… Все как будто на своем месте, все в порядке…
И вдруг Нильс чуть не вскрикнул. Кто-то открыл крышку сундука!
В сундуке мать хранила все свои драгоценности. Там лежали наряды, которые она носила еще в молодости, — широченные юбки из домотканого крестьянского сукна, расшитые цветным бисером лифы; белые как снег накрахмаленные чепцы, серебряные пряжки и цепочки.
Мать никому не позволяла открывать без нее сундук, а Нильса и близко к нему не подпускала. И уж о том, что она могла уйти из дому, не заперев сундука, даже говорить нечего! Не бывало такого случая. Да и сегодня — Нильс отлично это помнил — мать два раза возвращалась с порога, чтобы подергать замок, — хорошо ли защелкнулся?
Кто же открыл сундук?
Может быть, пока Нильс спал, в дом забрался вор и теперь прячется где-нибудь здесь, за дверью или за шкафом?
Нильс затаил дыхание и, не мигая, всматривался в зеркало.
Что это за тень там, в углу сундука? Вот она шевельнулась… Вот поползла по краю… Мышь? Нет, на мышь не похоже…
Нильс прямо глазам не верил. На краю сундука сидел маленький человечек. Он словно сошел с воскресной картинки в календаре. На голове — широкополая шляпа, черный кафтанчик украшен кружевным воротником и манжетами, чулки у колен завязаны пышными бантами, а на красных сафьяновых башмачках поблескивают серебряные пряжки.
«Да ведь это гном! — догадался Нильс. — Самый настоящий гном!»
Мать часто рассказывала Нильсу о гномах. Они живут в лесу. Они умеют говорить и по-человечьи, и по-птичьи, и по-звериному. Они знают о всех кладах, которые хоть сто, хоть тысячу лет назад были зарыты в землю. Захотят гномы — зимой на снегу цветы зацветут, захотят — летом замерзнут реки.
Ну, а бояться гнома нечего. Что плохого может сделать такое крошечное существо!
К тому же гном не обращал на Нильса никакого внимания. Он, кажется, ничего не видел, кроме бархатной безрукавки, расшитой мелким речным жемчугом, что лежала в сундуке на самом верху.
Пока гном любовался затейливым старинным узором, Нильс уже прикидывал, какую бы штуку сыграть с удивительным гостем.
Хорошо бы столкнуть его в сундук и потом захлопнуть крышку. А можно еще вот что…
Не поворачивая головы, Нильс оглядел комнату. В зеркале она вся была перед ним как на ладони. На полках в строгом порядке выстроились кофейник, чайник, миски, кастрюли… У окна — комод, заставленный всякой всячиной… А вот на стене — рядом с отцовским ружьем — сачок для ловли мух. Как раз то, что нужно!
Нильс осторожно соскользнул на пол и сдернул сачок с гвоздя.
Один взмах — и гном забился в сетке, как пойманная стрекоза.
Его широкополая шляпа сбилась на сторону, ноги запутались в полах кафтанчика. Он барахтался на дне сетки и беспомощно размахивал руками. Но чуть только ему удавалось немного приподняться, Нильс встряхивая сачок, и гном опять срывался вниз.
— Послушай, Нильс, — взмолился наконец гном, — отпусти меня на волю! Я дам тебе за это золотую монету, большую, как пуговица на твоей рубашке.
Нильс на минуту задумался.
— Что ж, это, пожалуй, неплохо, — сказал он и перестал раскачивать сачок.
Цепляясь за реденькую ткань, гном ловко полез вверх, Вот он уже ухватился за железный обруч, и над краем сетки показалась его голова…
Тут Нильсу пришло на ум, что он продешевил. Вдобавок к золотой монете ведь можно было потребовать, чтобы гном учил за него уроки. Да мало ли что еще можно придумать! Гном теперь на все согласится! Когда сидишь в сачке, спорить не станешь.
И Нильс снова встряхнул сетку.
Но тут вдруг кто-то отвесил ему такую затрещину, что сетка выпала у него из рук, а сам он кубарем откатился в угол.
2
С минуту Нильс лежал не двигаясь, потом кряхтя и охая, встал.
Гнома уже и след простыл. Сундук был закрыт, а сачок висел на своем месте — рядом с отцовским ружьем.
«Приснилось мне все это, что ли? — подумал Нильс. — Да нет, правая щека горит, словно по ней прошлись утюгом. Это гном так меня огрел! Конечно, отец с матерью не поверят, что гном побывал у нас в гостях. Скажут — все твои выдумки, чтобы уроки не учить. Нет, как ни верти, а надо опять садиться за книгу!»
Нильс сделал два шага и остановился. С комнатой что-то случилось. Стены их маленького домика раздвинулись, потолок ушел высоко вверх, а кресло, на котором Нильс всегда сидел, возвышалось над ним неприступной горой. Чтобы взобраться на него, Нильсу пришлось карабкаться по витой ножке, как по корявому стволу дуба. Книга по-прежнему лежала на столе, но она была такая огромная, что вверху страницы Нильс не мог разглядеть ни одной буквы. Он улегся животом на книгу и пополз от строчки к строчке, от слова к слову. Он прямо измучился, пока прочел одну фразу.
— Да что же это такое? Так ведь и к завтрашнему дню до конца страницы не доберешься! — воскликнул Нильс и рукавом отер пот со лба.
И вдруг он увидел, что из зеркала на него смотрит крошечный человечек — совсем такой же, как тот гном, который попался к нему в сетку. Только одет по-другому: в кожаных штанах, в жилетке и в клетчатой рубашке с большими пуговицами.
— Эй ты, чего тебе здесь надо? — крикнул Нильс и погрозил человечку кулаком.
Человечек тоже погрозил кулаком Нильсу.
Нильс подбоченился и высунул язык. Человечек тоже подбоченился и тоже показал Нильсу язык.
Нильс топнул ногой. И человечек топнул ногой.
Нильс прыгал, вертелся волчком, размахивал руками, но человечек не отставал от него. Он тоже прыгал, тоже вертелся волчком и размахивал руками.
Тогда Нильс сел на книгу и горько заплакал. Он понял, что гном заколдовал его и что маленький человечек, который смотрел на него из зеркала, — это он сам, Нильс Хольгерсон.
«А может быть, это все-таки сон?» — подумал Нильс.
Он крепко зажмурился, потом — чтобы совсем проснуться — ущипнул себя изо всех сил и, подождав с минуту, снова открыл глаза. Нет, он не спал. И рука, которую он ущипнул, болела по-настоящему.
Нильс подобрался к самому зеркалу и уткнулся в него носом. Да, это он, Нильс. Только был он теперь не больше воробья.
«Надо найти гнома, — решил Нильс. — Может быть, гном просто пошутил?»
Нильс сполз по ножке кресла на пол и стал обшаривать все углы. Он залез под скамью, под шкаф, — сейчас ему это было нетрудно, — залез даже в мышиную нору, но гнома нигде не было.
Оставалась еще надежда — гном мог спрятаться во дворе.
Нильс выбежал в сени. Где же его башмаки? Они должны стоять возле двери. И сам Нильс, и его отец с матерью, и все крестьяне в Вестменхеге, да и во всех деревнях Швеции, всегда оставляют свои башмаки у порога. Башмаки ведь деревянные. В них ходят только по улице, а дома снимают.
Но как он, такой маленький, справится теперь со своими большими, тяжелыми башмачищами?
И тут Нильс увидел перед дверью пару крохотных башмачков. Сначала он обрадовался, а потом испугался. Если гном заколдовал даже башмаки, — значит, он и не собирается снять заклятие с Нильса!
Нет, нет, надо поскорее найти гнома! Надо просить его, умолять! Никогда, никогда больше Нильс никого не обидит! Он станет самым послушным, самым примерным мальчиком…
Нильс сунул ноги в башмачки и проскользнул в дверь. Хорошо, что она была приоткрыта. Разве смог бы он дотянуться до щеколды и отодвинуть ее!
У крыльца, на старой дубовой доске, переброшенной с одного края лужи на другой, прыгал воробей. Чуть только воробей увидел Нильса, он запрыгал еще быстрее и зачирикал во все свое воробьиное горло. И — удивительное дело! — Нильс его прекрасно понимал.
— Посмотрите-ка на Нильса! — кричал воробей. — Посмотрите-ка на Нильса!
— Кукареку! — весело заорал петух. — Сбросим-ка его в ре-ку!
А куры захлопали крыльями и наперебой закудахтали:
— Так ему и надо! Так ему и надо! Гуси обступили Нильса со всех сторон и, вытягивая шеи, шипели ему в ухо:
— Хорош‑ш! Ну уж хорош! Что, боиш-шься теперь? Боишься?
И они клевали его, щипали, долбили клювами, дергали за руки и за ноги.
Бедному Нильсу пришлось бы совсем плохо, если бы в это время на дворе не появился кот. Заметив кота, куры, гуси и утки сейчас же бросились врассыпную и принялись рыться в земле с таким видом, будто их ничего на свете не интересует, кроме червяков и прошлогодних зерен.
А Нильс обрадовался коту, как родному.
— Милый котик, — сказал он, — ты знаешь все закоулки, все дыры, все норки на нашем дворе. Будь добр, скажи, где мне найти гнома? Он ведь не мог далеко уйти.
Кот ответил не сразу. Он уселся, обвил хвостом передние лапы и посмотрел на мальчика. Это был огромный черный кот, с большим белым пятном на груди. Его гладкая шерстка так и блестела на солнце. Вид у кота был вполне добродушный. Он даже втянул свои когти и зажмурил желтые глаза с узенькой-преузенькой полоской посредине.
— М‑р-р, м‑р-р! Я, конечно, знаю, где найти гнома, — заговорил кот ласковым голосом. — Но еще неизвестно, скажу я тебе или нет…
— Котик, котик, золотой ротик, ты должен мне помочь! Разве ты не видишь, что гном меня заколдовал?
Кот чуть-чуть приоткрыл глаза. В них вспыхнул зеленый злой огонек, но мурлыкал кот по-прежнему ласково.
— Это за что же я должен тебе помогать? — сказал он. — Может быть, за то, что ты сунул мне в ухо осу? Или за то, что ты подпалил мне шерсть? Или за то, что ты каждый день дергал меня за хвост? А?
— А я и сейчас могу дернуть тебя за хвост! — закричал Нильс. И, забыв о том, что кот раз в двадцать больше, чем он сам, шагнул вперед.
Что тут стало с котом! Глаза у него засверкали, спина выгнулась, шерсть поднялась дыбом, из мягких пушистых лап вылезли острые когти. Нильсу даже показалось, что это какой-то невиданный дикий зверь выскочил из лесной чащи. И все-таки Нильс не отступил. Он сделал еще шаг… Тогда кот одним прыжком опрокинул Нильса и прижал его к земле передними лапами.
— Помогите, помогите! — закричал Нильс изо всех сил. Но голосок у него был теперь не громче, чем у мышонка. Да и некому было его выручать.
Нильс понял, что ему пришел конец, и в ужасе закрыл глаза.
Вдруг кот втянул когти, выпустил Нильса из лап и сказал:
— Ладно, на первый раз хватит. Если бы твоя мать не была такой доброй хозяйкой и не поила меня утром и вечером молоком, тебе пришлось бы худо. Ради нее я оставлю тебя в живых.
С этими словами кот повернулся и будто ни в чем не бывало пошел прочь, тихонько мурлыкая, как полагается доброму домашнему коту.
А Нильс встал, стряхнул с кожаных штанов грязь и поплелся в конец двора. Там он вскарабкался на выступ каменной ограды, уселся, свесив крошечные ноги в крошечных башмачках, и задумался.
Что же будет дальше?! Скоро вернутся отец и мать! Как они удивятся, увидев своего сына! Мать, конечно, заплачет, а отец, может, скажет: так Нильсу и надо! Потом придут соседи со всей округи, примутся его рассматривать и ахать… А вдруг его кто-нибудь украдет, чтобы показывать зевакам на ярмарке? Вот посмеются над ним мальчишки. Ах, какой он несчастный! Какой несчастный! На всем белом свете, наверное, нет человека несчастнее, чем он!
Бедный домик его родителей, прижатый к земле покатой крышей, никогда не казался ему таким большим и красивым, а их тесный дворик — таким просторным.
Где-то над головой Нильса зашумели крылья. Это с юга на север летели дикие гуси. Они летели высоко в небе, вытянувшись правильным треугольником, но, увидев своих родичей — домашних гусей, — спустились ниже и закричали:
— Летите с нами! Летите с нами! Мы летим на север, в Лапландию! В Лапландию!
Домашние гуси заволновались, загоготали, захлопали крыльями, как будто пробовали, могут ли они взлететь. Но старая гусыня — она приходилась бабушкой доброй половине гусей — бегала вокруг них и кричала:
— С ума сош-шли! С ума сош-шли! Не делайте глупостей! Вы же не какие-нибудь бродяги, вы почтенные домашние гуси!
И, задрав голову, она закричала в небо:
— Нам и тут хорошо! Нам и тут хорошо! Дикие гуси спустились еще ниже, словно высматривая что-то во дворе, и вдруг — все разом — взмыли в небо.
— Га-га-га! Га-га-га! — кричали они. — Разве это гуси? Это какие-то жалкие курицы! Оставайтесь в вашем курятнике!
От злости и обиды у домашних гусей даже глаза сделались красными. Такого оскорбления они еще никогда не слышали.
Только белый молодой гусь, задрав голову кверху, стремительно побежал по лужам.
— Подождите меня! Подождите меня! — кричал он диким гусям. — Я лечу с вами! С вами!
«Да ведь это Мартин, лучший мамин гусь, — подумал Нильс. — Чего доброго, он и в самом деле улетит!»
— Стой, стой! — закричал Нильс и бросился за Мартином.
Нильс едва догнал его. Он подпрыгнул и, обхватив руками длинную гусиную шею, повис на ней всем телом. Но Мартин даже не почувствовал этого, точно Нильса и не было. Он сильно взмахнул крыльями — раз, другой — и, сам того не ожидая, полетел.
Прежде чем Нильс понял, что случилось, они уже были высоко в небе.
Действие произведения разворачивается в маленьком шведском селе, где проживал обычный мальчик по имени Нильс. Как и большинство его сверстников, он был непоседой и проказником. К учебе не проявлял никакой охоты, получал плохие оценки, зато снисходительно относился к природе, охотно разорял птичьи гнезда, носился по лужам, и не давал прохода домашней живности. Особенно доставалось гусям и коту, которые с ужасом убегали, почувствовав приближение хулигана. За безнаказанные шалости мальчику пришлось дорого заплатить.
Однажды Нильс жестоко подшучивает над маленьким человечком, внезапно появившимся у него дома. За эту глупую шутку гном решает преподать ему урок, уменьшив до крошечных размеров. Мальчику ничего не остается, как найти волшебника, и вернуть первоначальный облик. Вот тогда и почувствовал мальчик, как быть маленьким и беззащитным. Выбежав на улицу, обнаруживает, что понимает язык зверей и птиц. Все обитатели двора начали клевать недавнего обидчика, а кот не захотел помочь найти гнома.
Мимо двора пролетала стая диких гусей, уговаривавших домашних птиц лететь с ними в Лапландию. Лишь домашний гусь Мартин, не выдержав насмешек, взмахнул крыльями и увязался следом. Пытаясь задержать намного большего по размеру гуся, Нильс уцепился в него, но неожиданного поднялся в небо. Не привыкший к перелетам, Мартин сильно устал и едва догнал стаю, остановившуюся на ночлег. Лишь благодаря стараниям и заботливости мальчика он смог напиться. С этого момента они стали помогать друг другу. Стая не жаловала человека, но после спасения одного из них от лиса, позволила с ними остаться. Так и начинается чудесное путешествие Нильса с дикими гусями.
Следующей остановкой был затерянный в горах замок. Здесь было удобное и надежное пристанище для зверей и птиц. Но в этот раз тамошним обитателям грозила нешуточная опасность. Ожидалось нападение крыс, которые хотели завладеть замком. Вожак стаи научила Нильса способу навсегда избавиться от захватчиков. Не успели крысы вдоволь полакомиться зерном, как волшебная мелодия полилась из дудочки Нильса. Словно завороженные, крысы шли за мальчиком, увлекавшим их к озеру. Не сумев противостоять мелодии, они все утонули. В дальнейшем мальчик узнает, что волшебную дудочку передал гном.
Нильса, как спасителя обитателей замка, пригласили на праздник, где собралось множество птиц и зверей. Он стал свидетелем наказания лиса, который во время перемирия убил воробья. Отдохнув, стая полетела дальше на север. Разъяренный лис преследует стаю и требует выдачи Нильса, но они ответили отказом.
На протяжении всего путешествия Нильс совершил немало добрых и смелых поступков, выручал из беды новых друзей – зверей и птиц. Мальчик снова спасает стаю от нападений куницы и выдры. Он помог семейству медведей, вернул упавшего с дерева бельчонка, и перед самым прибытием в Лапландию спас от смерти Мартина. Постоянным противником Нильса был злой и коварный лис, но мальчик всегда выходил победителем из этой схватки.
Несколько раз гном меняет условия снятия заклинания. В последний раз оно было самым страшным – лишь смерть верного друга поможет вернуть мальчику первоначальный облик. Нильс решает навсегда остаться маленьким и жить со стаей, но напоследок возвращается домой. Увидев, как родители поймали гуся, Нильс самоотверженно бросается его спасать. За проявленное мужество, доброту и желание спасти друга гном снимает заклинание.
Нильс возвращается к нормальной жизни, из хулигана превращается в доброго и отзывчивого мальчика, никогда не причинившего боль животным. В школе становится отличником, ведь он много узнал о своей стране во время увлекательного путешествия.
Сказка учит детей доброте, дружбе, заботе, взаимовыручке. Рано или поздно придется расплачиваться за плохие поступки, ведь наказание может быть суровым. Нильсу пришлось преодолеть множество преград, изменить отношение к природе и окружающим, и за это они ему отплатили добром.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Лагерлёф - Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Однажды исчезла совесть. Люди, как и раньше, суетились, устраивая свои дела, гнались за благосостоянием и доходами. Но как-то легче стало обманывать, оговаривать и делать препоны конкурентам.
В сказке Даррелла рассказывается о борьбе детей со страшными василисками в чудесной сказочной стране Мифляндии
В небольшом королевстве проживал молодой принц. На могильном месте отца пророс необычайной красоты один цветок розы. И вот этот, источающий дивный аромат цветок, и соловья и послал принц императорской дочке.
В пьесе рассказывается о послевоенном времени, в котором продолжают ломаться людские судьбы. О том, как отголоски войны отражаются даже на молодом поколении и отражаются на жизни людей прошедших войну.
В этой басне Ивана Андреевича Крылова рассказывается о трех животных – вернее, о птице, рыбе и раке – Лебеди, Раке и Щуке. Однажды эта троица решила помочь тянуть повозку с вещами. Но, из-за того, что Лебедь хотел передвигаться по небу
Прочитав сказку, вы узнаете удивительную историю заколдованного мальчика, научитесь понимать язык зверей и птиц, побываете в волшебном путешествии, в котором произошло столько увлекательных приключений! Книга также выходила под названием «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции».
Оглавление
- Глава I. Лесной гном
- Глава II. Верхом на гусе
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Глава II. Верхом на гусе
Нильс и сам не знал, как ему удалось перебраться на спину Мартина. Никогда Нильс не думал, что гуси такие скользкие. Обеими руками он вцепился в гусиные перья, весь съежился, вобрал голову в плечи и даже зажмурил глаза.
А вокруг выл и гудел ветер, словно хотел оторвать Нильса от Мартина и сбросить вниз.
— Сейчас упаду, вот сейчас упаду! — шептал Нильс.
Но прошло десять минут, двадцать, а он не падал. Наконец он расхрабрился и чуть-чуть приоткрыл глаза.
Справа и слева мелькали серые крылья диких гусей, над самой головой Нильса, чуть не задевая его, проплывали облака, а далеко-далеко внизу темнела земля.
Она была совсем не похожа на землю. Казалось, что кто-то расстелил под ними огромный клетчатый платок. Каких только клеток тут не было! Одни клетки — черные, другие желтовато-серые, третьи светло-зеленые.
Черные клетки — это только что вспаханная земля, зеленые клетки — осенние всходы, перезимовавшие под снегом, а желтовато-серые квадратики — это прошлогоднее жниво, по которому еще не прошел плуг крестьянина.
Вот клетки по краям темные, а в середине — зеленые. Это сады: деревья там стоят совсем голые, но лужайки уже покрылись первой травой.
А вот коричневые клетки с желтой каймой — это лес: он еще не успел одеться зеленью, а молодые буки на опушке желтеют старыми сухими листьями.
Сначала Нильсу было даже весело разглядывать это разноцветье. Но чем дальше летели гуси, тем тревожнее становилось у него на душе.
«Чего доброго, они и в самом деле занесут меня в Лапландию!» — подумал он.
— Мартин, Мартин! — крикнул он гусю. — Поворачивай домой! Хватит, налетались!
Но Мартин ничего не ответил.
Тогда Нильс изо всей силы пришпорил его своими деревянными башмачками.
Мартин чуть-чуть повернул голову и прошипел:
— Слуш-ш-ай, ты! Сиди смирно, а не то сброш-шу тебя…
Пришлось сидеть смирно.
Весь день белый гусь Мартин летел вровень со всей стаей, будто он никогда и не был домашним гусем, будто он всю жизнь только и делал, что летал.
«И откуда у него такая прыть?» — удивлялся Нильс.
Но к вечеру Мартин все-таки стал сдавать. Теперь-то всякий бы увидел, что летает он без году один день: то вдруг отстанет, то вырвется вперед, то будто провалится в яму, то словно подскочит вверх.
И дикие гуси увидели это.
— Акка Кебнекайсе! Акка Кебнекайсе! — закричали они.
— Что вам от меня нужно? — спросила гусыня, летевшая впереди всех.
— Он должен знать, что летать быстро легче, чем летать медленно! — крикнула гусыня, даже не обернувшись.
Мартин пытался сильнее и чаще взмахивать крыльями, но усталые крылья отяжелели и тянули его вниз.
— Акка! Акка Кебнекайсе! — опять закричали гуси.
— Что вам нужно? — отозвалась старая гусыня.
— Белый не может лететь так высоко!
— Он должен знать, что летать высоко легче, чем летать низко! — ответила Акка.
Бедный Мартин напряг последние силы. Но крылья у него совсем ослабели и едва держали его.
— Акка Кебнекайсе! Акка! Белый падает!
— Кто не может летать, как мы, пусть сидит дома! Скажите это белому! — крикнула Акка, не замедляя полета.
— И верно, лучше бы нам сидеть дома, — прошептал Нильс и покрепче уцепился за шею Мартина.
Мартин падал, как подстреленный.
Счастье еще, что по пути им подвернулась какая-то тощая ветла. Мартин зацепился за верхушку дерева и повис среди веток. Так они и висели. Крылья у Мартина обмякли, шея болталась, как тряпка. Он громко дышал, широко разевая клюв, точно хотел захватить побольше воздуха.
Нильсу стало жалко Мартина. Он даже попробовал его утешить.
— Милый Мартин, — сказал Нильс ласково, — не печалься, что они тебя бросили. Ну посуди сам, куда тебе с ними тягаться! Давай лучше вернемся домой!
Мартин и сам понимал: надо бы вернуться. Но ему так хотелось доказать всему свету, что и домашние гуси кое-что стоят!
А тут еще этот противный мальчишка со своими утешениями! Если бы он не сидел у него на шее, Мартин, может, и долетел бы до Лапландии.
Со злости у Мартина сразу прибавилось силы. Он замахал крыльями с такой яростью, что сразу поднялся чуть не до самых облаков и скоро догнал стаю.
На его счастье, начало смеркаться.
На землю легли черные тени. С озера, над которым летели дикие гуси, пополз туман.
Стая Акки Кебнекайсе спустилась на ночевку.
Чуть только гуси коснулись прибрежной полоски земли, они сразу полезли в воду. На берегу остались гусь Мартин и Нильс.
Как с ледяной горки, Нильс съехал со скользкой спины Мартина. Наконец-то он на земле! Нильс расправил затекшие руки и ноги и поглядел по сторонам.
Зима здесь отступала медленно. Все озеро было еще подо льдом, и только у берегов выступила вода — темная и блестящая.
К самому озеру черной стеной подходили высокие ели. Всюду снег уже растаял, но здесь, у корявых, разросшихся корней, снег все еще лежал плотным толстым слоем, как будто эти могучие ели силой удерживали возле себя зиму.
Солнце уже совсем спряталось.
Из темной глубины леса слышалось какое-то потрескивание и шуршание.
Нильсу стало не по себе.
Как далеко они залетели! Теперь, если Мартин даже захочет вернуться, им все равно не найти дороги домой… А все-таки Мартин молодец. Да что же это с ним?
— Мартин! Мартин! — позвал Нильс.
Мартин не отвечал. Он лежал, как мертвый, распластав по земле крылья и вытянув шею. Глаза его были подернуты мутной пленкой. Нильс испугался.
— Милый Мартин, — сказал он, наклонившись над гусем, — выпей глоток воды! Увидишь, тебе сразу станет легче.
Но гусь даже не шевельнулся. Нильс похолодел от страха…
Неужели Мартин умрет? Ведь у Нильса не было теперь ни одной близкой души, кроме этого гуся.
— Мартин! Ну же, Мартин! — тормошил его Нильс. Гусь словно не слышал его.
Тогда Нильс схватил Мартина обеими руками за шею и потащил к воде.
Это было нелегкое дело. Гусь был самый лучший в их хозяйстве, и мать раскормила его на славу. А Нильса сейчас едва от земли видно. И все-таки он дотащил Мартина до самого озера и сунул его голову прямо в студеную воду.
Сначала Мартин лежал неподвижно. Но вот он открыл глаза, глотнул разок-другой и с трудом встал на лапы. С минуту он постоял, шатаясь из стороны в сторону, потом по самую шею залез в озеро и медленно поплыл между льдинами. То и дело он погружал клюв в воду, а потом, запрокинув голову, жадно глотал водоросли.
«Ему-то хорошо, — с завистью подумал Нильс, — а ведь я тоже с утра ничего не ел».
В это время Мартин подплыл к берегу. В клюве у него был зажат маленький красноглазый карасик.
Гусь положил рыбу перед Нильсом и сказал:
— Дома мы не были с тобой друзьями. Но ты помог мне в беде, и я хочу отблагодарить тебя.
Нильс чуть не бросился обнимать Мартина. Правда, он никогда еще не пробовал сырой рыбы. Да что поделаешь, надо привыкать! Другого ужина не получишь.
Он порылся в карманах, разыскивая свой складной ножичек. Ножичек, как всегда, лежал с правой стороны, только стал не больше булавки, — впрочем, как раз по карману.
Нильс раскрыл ножичек и принялся потрошить рыбу.
Вдруг послышался какой-то шум и плеск. На берег, отряхиваясь, вышли дикие гуси.
— Смотри, не проболтайся, что ты человек, — шепнул Нильсу Мартин и выступил вперед, почтительно приветствуя стаю.
Теперь можно было хорошенько рассмотреть всю компанию. Надо признаться, что красотой они не блистали, эти дикие гуси. И ростом не вышли, и нарядом не могли похвастать. Все как на подбор серые, точно пылью покрытые, — хоть бы у кого-нибудь одно белое перышко!
А ходят-то как! Вприпрыжку, вприскочку, ступают куда попало, не глядя под ноги.
Мартин от удивления даже развел крыльями. Разве так ходят порядочные гуси? Ходить надо медленно, ступать на всю лапу, голову держать высоко. А эти ковыляют, точно хромые.
Впереди всех выступала старая-престарая гусыня. Ну, уж это была и красавица! Шея тощая, из-под перьев кости торчат, а крылья точно кто-то обгрыз. Зато ее желтые глаза сверкали, как два горящих уголька. Все гуси почтительно смотрели на нее, не смея заговорить, пока гусыня первая не скажет свое слово.
Это была сама Акка Кебнекайсе, предводительница стаи. Сто раз уже водила она гусей с юга на север и сто раз возвращалась с ними с севера на юг. Каждый кустик, каждый островок на озере, каждую полянку в лесу знала Акка Кебнекайсе. Никто не умел выбрать место для ночевки лучше, чем Акка Кебнекайсе; никто не умел лучше, чем она, укрыться от хитрых врагов, подстерегавших гусей в пути.
Акка долго разглядывала Мартина от кончика клюва до кончика хвоста и наконец сказала:
— Наша стая не может принимать к себе первых встречных. Все, кого ты видишь перед собой, принадлежат к лучшим гусиным семействам. А ты даже летать как следует не умеешь. Что ты за гусь, какого роду и племени?
— Моя история не длинная, — грустно сказал Мартин. — Я родился в прошлом году в местечке Сванегольм, а осенью меня продали Хольгеру Нильсону в соседнюю деревню Вестменхег. Там я и жил до сегодняшнего дня.
— Как же ты набрался храбрости лететь с нами? — спросила Акка Кебнекайсе.
— Вы назвали нас жалкими курицами, и я решил доказать вам, диким гусям, что и мы, домашние гуси, кое на что способны, — ответил Мартин.
— На что же вы, домашние гуси, способны? — снова спросила Акка Кебнекайсе. — Как ты летаешь, мы уже видели, но, может быть, ты отличный пловец?
— И этим я не могу похвастать, — печально сказал Мартин. — Мне доводилось плавать только в пруду за деревней, но, по правде говоря, этот пруд разве что немного побольше самой большой лужи.
— Ну, тогда ты, верно, мастер прыгать?
— Прыгать? Ни один уважающий себя домашний гусь не позволит себе прыгать, — сказал Мартин.
И вдруг спохватился. Он вспомнил, как смешно подпрыгивают дикие гуси, и понял, что сказал лишнее.
Теперь Мартин был уверен, что Акка Кебнекайсе сейчас же прогонит его из своей стаи.
Но Акка Кебнекайсе сказала:
— Мне нравится, что ты говоришь так смело. Кто смел, тот будет верным товарищем. Ну, а научиться тому, чего не умеешь, никогда не поздно. Если хочешь, оставайся с нами.
— Очень хочу! — ответил Мартин. Вдруг Акка Кебнекайсе заметила Нильса.
— А это кто еще с тобой? Таких, как он, я никогда не видала.
Мартин замялся на минуту.
— Это мой товарищ… — неуверенно сказал он. Тут Нильс выступил вперед и решительно заявил:
— Меня зовут Нильс Хольгерсон. Мой отец — Хольгер Нильсон — крестьянин, и до сегодняшнего дня я был человеком, но сегодня утром…
Кончить ему не удалось. Едва он произнес слово «человек», гуси попятились и, вытянув шеи, злобно зашипели, загоготали, захлопали крыльями.
— Человеку не место среди диких гусей, — сказала старая гусыня. — Люди были, есть и будут нашими врагами. Ты должен немедленно покинуть стаю.
Теперь уже Мартин не выдержал и вмешался:
— Но ведь его и человеком-то не назовешь! Смотрите, какой он маленький! Я ручаюсь, что он не сделает вам никакого зла. Позвольте ему остаться хотя бы на одну ночь.
Акка испытующе посмотрела на Нильса, потом на Мартина и наконец сказала:
— Наши деды, прадеды и прапрадеды завещали нам никогда не доверяться человеку, будь он маленький или большой. Но если ты ручаешься за него, то так и быть — сегодня пусть он останется с нами. Мы ночуем на большой льдине посреди озера. А завтра утром он должен покинуть нас.
Сельма Лагерлёф – первая женщина, которая смогла получить Нобелевскую премию по литературе, одна из самых популярных писательниц в мире. В России её, правда, знают только как автора «Чудесного путешествия Нильса с дикими гусями». Хотя признание ей в своё время принесли совсем другие истории.
Оригинальный текст читайте на сайте mel.fm
Детство на руках и без обуви. Зато с историями
Сельма Лагерлёф родилась в 1858 году в Швеции, в усадьбе под названием Морбакка – родовом имении семьи Лагерлёф.
С рождения у неё были больные ноги. В три года она внезапно перестала ходить, так что её до девяти лет носили на руках или возили в тележке. В девять лет Сельма стала кое-как передвигаться сама, но по-настоящему ходить начала только в восемнадцать – после года, проведённого в Институте физкультуры в Стокгольме. Сельма вышла оттуда на своих ногах (хоть и опираясь на тросточку).
Хромота осталась с ней на всю жизнь, а в Нобелевском музее в Стокгольме хранятся лакированные башмачки Лагерлёф – один каблук намного выше другого.
Несмотря на все трудности, детство Сельмы было очень счастливым – более того, она считала, что её вдохновение родом из Морбакки. В эпоху модернизма, когда все писали заковыристо и сложно, Лагерлёф продолжала рассказывать простым языком истории о волшебстве и людях, которые сами строят свою судьбу.
Уже в зрелом возрасте Лагерлёф написала мемуары о детстве. Истории из жизни дедушек и бабушек, рассказанные детям (а иногда подслушанные ими), легенды о встречах с духами, рассказы о домашних традициях.
Поначалу центром детского мира в усадьбе была бабушка-сказочница. Она умерла, когда Сельме было 5 лет: «На памяти ребятишек она всегда с утра до вечера рассказывала и пела, а они сидели рядом и слушали. Замечательная жизнь. Другим детям такое и не снилось. Откуда бабушка знала столько песенок и сказок, они не ведали, но и сама она верила каждому слову тех историй, которые рассказывала».
Потеря дома и отца
Позже главной фигурой в жизни Сельмы стал отец, отставной военный Эрик Густав Лагерлёф. Он был невероятно обаятельным человеком и, где бы ни появлялся, сразу обрастал толпой знакомых и приятелей.
Однажды, когда вся семья отдыхала на море и гуляла по курортному городку, он предложил завернуть в ювелирную лавку – денег не было, просто захотелось полюбоваться драгоценностями. Дамы краснели и боялись, что их с позором выгонят из магазина, но поручик так искренне восхищался и всем интересовался, что и сам ювелир, и его жена, и продавец стали доставать лучшие украшения и показывать ему, хотя знали, что он ничего не купит.
Он, как и бабушка, был прекрасным рассказчиком. Дети каждый раз с нетерпением ждали его возвращения домой. «Удивительно, что он всегда находил, о чём поговорить. Если даже всего-навсего встретил на дороге какую-нибудь старуху, то и эту встречу мог превратить в целую историю».
Он умер в 1882 году, вскоре имение было продано за долги. Сельма очень тяжело переживала и смерть отца, и потерю дома. Мотив борьбы за дом, возвращения домой, поисков дома так или иначе присутствует во всех её книгах.
Но история Морбакки закончилась хорошо – частично на гонорар от романа «Иерусалим», частично на Нобелевскую премию Лагерлёф выкупила имение, вернулась туда и жила там до конца своих дней.
Днём – учительница, ночью - писатель
В детстве Сельма не только слушала занимательные истории, но и читала всё, что могла найти. Как-то её сестра Анна придумала, что ей суждено стать несчастной. Сельма возмущалась:
Уже в семь лет она сама решила стать литератором и начала писать первые рассказы и пьесы.
В 1880-е годы Лагерлёф пришлось уехать в столицу, закончить Высшую учительскую семинарию и пойти работать в гимназию, чтобы поддержать семью.
По ночам она продолжала писать истории, которые постепенно складывались в первый роман – «Сагу о Йёсте Берлинге». Ученики любили Лагерлёф, а вот с коллегами отношения не складывались. Директриса, узнав, что Сельма сочиняет по ночам, даже собрала специальную комиссию, чтобы проверить странную учительницу на профпригодность. Комиссия от урока Лагерлёф пришла в восторг.
Десять лет Сельма писала в стол, но однажды женский журнал, который назывался Idun, объявил конкурс молодых авторов. Сестра уговорила её отправить главы неоконченного романа. Лагерлёф отослала работу в последний день конкурса и победила. Она дописала роман, его опубликовали и перевели на датский язык. И если шведов он поначалу не впечатлил, то датчане оценили его очень высоко, и уже с их подачи Лагерлёф стала известна на родине. Вскоре она получила королевскую премию, которая позволила ей не работать, и ушла из гимназии.
Сельма была человеком религиозным, но скорее боголюбивым, чем богобоязненным. Для неё религия была способом смотреть на мир, а не сводом правил и абсолютных истин.
Оставив школу, она отправилась в путешествие по Палестине и Египту. Во время этой поездки Лагерлёф познакомилась с колонией шведов, которые переселились на Восток. Вернувшись, она написала о них роман «Иерусалим». Он был опубликован в двух томах в 1901-1902 годах.
Именно «Иерусалим» сделал писательницу по-настоящему знаменитой во всём мире. Он начинается так: по полю ходит молодой человек с плугом, пашет землю и мысленно советуется с покойным отцом об одном неразрешимом вопросе. И отец посылает знак.
Похожий приём Лагерлёф использовала в своей Нобелевской речи в 1909 году. Вместо того, чтобы поблагодарить короля и Нобелевский комитет, она описала свидание со своим умершим отцом: вот она возвращается в усадьбу, он встречает её на крыльце, расспрашивает о жизни, и она говорит ему о своих сомнениях, о неоплатных долгах перед читателями, страной и шведским языком. В конце концов, отец догадывается, что ей присудили Нобелевскую премию, и отвечает: «Какая разница, достойна ты или не достойна? Есть и другие более достойные кандидаты, но я страшно рад, что ты её получила».
Лагерлёф была первой женщиной-лауреатом Нобелевской премии по литературе, но радовались за неё далеко не все. Например, Август Стриндберг (шведский писатель и публицист), узнав о присуждении, презрительно скривился и сказал: «Ну да, вручили этой тётушке, сказочнице». Действительно, она не принадлежала к культурной элите страны, и её книги были скорее массовой литературой, но они были нужны читателям не меньше, чем произведения интеллектуалов того времени.
Учебник по географии как популярная сказка. Так появилась история про Нильса
Однажды педагог и просветитель Альфред Далин задумался о том, что у шведских детей нет книги о собственной стране: у голландских детей есть «Серебряные коньки», у финских – творчество Топелиуса, а для шведских детей об истории и географии ничего не написано.
Он задумал коллективный труд писателей и попросил у Лагерлёф что-нибудь из её литературных заготовок – несколько сказок и мифов о существах, населяющих Швецию. Она загорелась идеей и сказала, что напишет всё сама, без соавторов. Работа над книгой шла около трёх лет. В итоге в 1906-1907 годах были изданы два тома самой известной книги Лагерлёф – «Чудесного путешествия Нильса с дикими гусями».
Для шведских детей это был занимательный учебник (дети долго после этого играли в «гусенавтов»), а для остальных детей по всему миру – просто красивой сказкой. В дореволюционной России было сделано несколько переводов с немецкого, но популярной книга стала в 1940-е годы, когда в СССР вышел её пересказ.
Правда, с оригиналом он совпадал очень мало. Переводчики не только изменили фактуру (убрали, например, христианскую атрибутику), но и избавили читателей от некоторых подробностей – например, от многочисленных смертей в сюжете (в начале века детей было не принято от этого ограждать).
Нордический писатель, она же писатель-антифашист
Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, он включил Сельму в список нордических писателей. Лагерлёф, понимая своё влияние, стала помогать евреям. В СССР этому обрадовались – и тут же включили её в список писателей-атифашистов. Но потом началась русско-финская война, и Лагерлёф пожертвовала свою золотую Нобелевскую медаль комитету помощи Финляндии.
Медаль в итоге вернули, но о дружбе с Советским союзом можно было забыть, издавали и переводили её очень мало. В нашей стране интерес к её наследию проснулся совсем недавно: несколько лет назад вышло собрание сочинений в четырёх томах, две книги мемуаров, полный перевод «Чудесного путешествия Нильса с дикими гусями».
Возвращение домой
Долгие годы все считали, что Сельма всю жизнь была одинока, а сказочные персонажи заменили ей семью. Всё оказалось не так. Лагерлёф засекретила свои письма на 50 лет, и в девяностые годы, когда архив открыли, оказалось, что с двумя её подругами, писательницей Софи Элькан и политиком Вальборг Оландер, её связывали не только дружеские, но и любовные отношения.
Писательница умерла в родной Морбакке в 81 год, в 1940 году. Усадьбу превратили в её музей. Там до сих пор цветёт сад, который разбила сама Лагерлёф. Ведь она не только придумывала истории, но и с увлечением занималась хозяйством.
Как-то она написала о своей тёте, что ей удавалось выращивать необыкновенно пышные и яркие цветы, потому что они питались несбывшимися тётиными мечтами о семейном счастье. Возможно, сад, который видят посетители Морбакки, до сих пор питается волшебными сказками и фантазиями самой Лагерлёф.
«Путешествие Нильса» – это увлекательная история о том, как обычный мальчик, заколдованный гномом, путешествовал вместе со стаей диких гусей и совершал добрые поступки.
Краткое содержание «Путешествия Нильса» для читательского дневника
ФИО автора: Сельма Лагерлеф
Название: «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями»
Число страниц: 176. Лагерлеф Сельма. «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями». Издательство «Издательский дом Мещерякова». 2017 год
Жанр: Сказочная повесть
Год написания: 1907 год
Главные герои
Нильс – двенадцатилетний мальчик, озорной, ленивый, безответственный, который изменился после всех перенесенных испытаний.
Гусь Мартин – домашний белый гусь, улетевший в Лапландию вместе со стаей диких гусей, верный друг Мартина.
Гном – крошечный человечек, наложивший проклятие на Нильса.
Акка – предводительница гусиной стаи, очень умная, строгая, справедливая и добрая утка.
Лис Смирре – хитрый, коварный, жестокий и мстительный хищник, получивший в итоге по заслугам.
Сюжет
В небольшой шведской деревушке жил мальчик по имени Нильс, который не любил учиться и помогать родителям по хозяйству. Однажды он поймал крошечного гномика, и отказался отпускать его. Неожиданно для себя Нильс уменьшился в размерах, и сам стал таким же маленьким, как гномик. Он выбежал во двор, и едва успел схватиться за хвост домашнего гуся Мартина, который вместе с гусиной стаей решил отправиться в Лапландию.
Поначалу Мартину было очень тяжело лететь так же быстро и долго, как его дикие сородичи, и он очень уставал. Однажды ночью к стае подкрался хитрый лис Смирре и утащил одного гуся. Нильс бросился за ним вдогонку и освободил гуся, а сам, забравшись на дерево, принялся издеваться над лисом. Смирре поклялся отомстить мальчишке.
По дороге Нильс совершил немало добрых дел. Он помог белке Сирле вернуть выпавшего из гнезда бельчонка. Узнав от аиста Эрменриха, что Глимменгенский замок оказался в распоряжении крыс, мальчик бесстрашно вывел их к воде при помощи волшебной дудочки.
Нильс стал первым человеком, который побывал на празднике птиц и зверей. Он проходил раз в год на горе Кулаберг. На этом празднике Нильс узнал от сов, что существует способ, как ему вновь стать человеком.
Во время всего перелета Смирре настойчиво преследовал стаю гусей, но однажды Нильсу удалось надеть на лиса собачий ошейник, и все птицы и звери веселились, узнав об этом.
Во время ночевки в городе Нильс стал свидетелем того, как ожила бронзовая статуя короля, которая компании деревянного человека отдавала честь старому кораблю, стоявшему на верфи. Довелось побывать Нильсу и в подводном городе, все жители которого были заколдованы из-за своей жадности и жестокости. Мальчику не удалось снять заклятье, потому что у него не было монетки.
Пережив еще немало приключений, Нильс со стаей прилетает в гусиную страну, где Мартин находит себе невесту Марту. На новом месте Марта и Мартин стали родителями, и Нильс помогал им ухаживать за маленькими гусятами.
Акка помогла Нильсу узнать, как снять заклятие – нужно найти того, кто захотел бы поменяться с ним местами, и при этом произнести волшебное заклинание. Спустя время мальчик вернулся домой и увидел, как сильно горюют о нем родители. Встретив капризного гусенка, который хотел все время оставаться маленьким, Нильс произнес заклинание и вновь стал обычным мальчиком. Родители были очень рады увидеть своего сына, который очень изменился: он стал послушным мальчиком, помогал родителям по дому и отлично учился в школе.
План пересказа
- Нильс ловит гнома и уменьшается в размерах.
- Мальчик улетает вместе с Мартином.
- Нильс спасает гуся от лиса Смирре и его принимают в стаю.
- Спасение бельчонка, победа над крысами.
- Праздник зверей и птиц.
- Смирре в собачьем ошейнике.
- Ожившая статуя и подводный город.
- Мартин заводит семью.
- Возвращение домой.
- Снятие заклятия, начало новой жизни.
Главная мысль
Жизнь дана для добрых дел, и только тогда она будет прекрасной.
Чему учит
Сказка учит быть добрым, честным, отзывчивым, и всегда помогать тем, кто оказался в беде. Также учит тому, что всегда нужно отвечать за свои поступки.
Отзыв
История о Нильсе очень увлекательная, она еще раз доказывает, как важно совершать добрые, хорошие поступки и никому не причинять вреда.
Рисунок-иллюстрация к сказке Путешествие Нильса.
Пословицы
- Живи для людей, поживут и люди для тебя.
- Жизнь дана на добрые дела.
Что понравилось
Понравилось, как во время своего необычного путешествия изменился Нильс – он повзрослел, стал более ответственным, добрым и храбрым.
Читайте также: