Как кошки спасли эрмитаж
Опубликовано: 18.05.2024
У советской власти к кошкам явно были какие-то особые претензии. В СССР породы были у коров и свиней, овец и кур, голубей и собак, а вот кошкам в праве на породистость было отказано. Кошачьих выставок здесь не проходило, фелинология появилась у нас только после перестройки. Но как только она появилась, любители кошек тут же занялись созданием отечественных пород и весьма в этом деле преуспели.
Самая «наша» кошка – это, конечно, сибирская. Огромная, до 12 килограммов, могучая, с длинной густой непромокаемой шерстью, с роскошным воротником, выразительными, чаще всего зелеными глазами – видимо, именно сибирские коты были прототипами Кота-Баюна и прочих котов из русских сказок. А откуда такая красота появилась, совершенно непонятно: сибирские кошки – порода аборигенная, то есть не выводившаяся искусственно, а получившаяся сама собой.
Возможно, предков котов-сибиряков русским князьям дарили византийские императоры. Возможно, этих кошек русские завоеватели Сибири отбили у ханов, а называлась тогда эта порода бухарской. Возможно, сибирские кошки произошли от простых кошек, которых брали с собой русские крестьяне, переселявшиеся за Урал. Здесь эти «просто кошки», гуляя в кустах, порой встречались с кошками дикими, лесными и степными, благополучно с ними скрещивались – вот и получился этот ловкий, бесстрашный гигант, великолепный охотник, способный ловить не только мышек и птичек, но и кроликов, и даже хорьков.
Сибиряки много послужили людям – что бы осталось от наших урожаев, если бы не их бдительный присмотр? Они помогали даже в блокадном Ленинграде: своих кошек там всех съели, и расплодившиеся крысы принялись пировать прямо в Эрмитаже. Тогда в город привезли вагон сибиряков, которые и спасли наше культурное достояние от распоясавшихся грызунов. По крайне мере, так рассказывают: хоть и было это относительно недавно, стопроцентной уверенности в том, что зауральские сибиряки и правда спасали Эрмитаж, нет. Однако могли бы: сибиряки в состоянии справиться с самыми большими крысами, что далеко не всем кошкам по силам. А в память об этой не то бывшей, не то не бывшей истории в Тюмени (где считают, что кошек в Питер везли именно отсюда), есть целая аллея, «Сквер сибирских кошек», – здесь установлено 12 чугунных котов, хотя для истинных сибиряков они выглядят недостаточно пушистыми.
Сибиряки как порода известны как минимум двести лет (а под псевдонимом «бухарские» – и того больше, века с XVI). Однако их официальное признание произошло только в начале девяностых годов прошлого века. А где их раньше было регистрировать? Никаких кошачьих организаций в стране до того не существовало…
Невская маскарадная
Примерно в то же время началась официальная история еще одной русской породы – невской маскарадной. Хотя не все фелинологические организации вселенной признают ее за отдельную породу: многие видят в невской маскарадной просто особым образом окрашенного сибиряка, и это на самом деле так.
Те же габариты, та же великолепная шерсть, те же мощь,
морозоустойчивость, отвага и веселый нрав – а вот окрас сиамский, и откуда он взялся у сибиряков, совершенно непонятно. Потому что с сиамскими кошками их никто не скрещивал.
Невскими эти кошки названы потому, что ими с особой любовью занимались именно в Питере. А маскарадными – потому что у них на физиономии есть темная масочка, хоть сейчас на бал-маскарад.
Русская голубая
Про эту изящную, плюшевую кошку говорят всякое, ведь порода эта старая, происхождение её загадочно. По одной версии, русские голубые кошки – уроженки Архангельска и его окрестностей. И британские купцы, прибывавшие на наш север за пушниной и пенькой, этих прелестных кошечек увидели, полюбили, затащили на свои корабли и увезли в Европу. По другой версии, предки русских голубых жили на Мальте (было время, когда эту породу называли мальтийской). Хоть и небольшие, до 5 килограммов, они были отличными мыше- и крысоловами, за что и брали их на свои корабли все те же британские моряки. Потом эти моряки приплыли в наш Архангельск, их мальтийские кошки сбежали с корабля, расплодились и стали считаться местной породой. Впрочем, у мальтийской версии есть свои недостатки: мех у русской голубой хоть и недлинный, но очень теплый, на Мальте такой совершенно ни к чему.
Эти красивые плюшевые кошечки, голубые и зеленоглазые, ловили мышей во дворцах Екатерины II и прочих важных персон. Ловили-ловили, а в ХХ веке куда-то вдруг подевались, так что в послеперестроечное время их пришлось завозить к нам из-за границы. И хоть сами мы своих русских голубых сохранить не сумели, весь мир знает: эти кошки такой же символ России, как балалайка или матрёшка.
Сфинксы, то есть голые кошки, никого не оставляют равнодушными: одни восхищаются их безупречной элегантностью, другие считают их мерзкими мутантами. Ну что тут скажешь: сфинксы − они и правда мутанты, но не все мутации плохи.
В 1986 году в Ростове-на-Дону некая женщина подобрала бездомного котенка – маленького, страшненького и довольно жалкого. Ко всем прочим своим достоинствам котенок, оказавшийся кошечкой, вдруг принялся интенсивно лысеть. Чем его только не лечили! Но кошечка, названная Варей, облысела окончательно, при этом она явно была совершенно здорова, бодра, весела и очень ласкова. Вот эта-то Варя и стала родоначальницей новой породы – донских сфинксов.
Но 1986 год – это ещё и Чернобыль, поэтому в голой Варе многие видели жертву радиации. Это, конечно, не так: во-первых, Варя родилась до аварии, а во-вторых, подобные мутации случались и раньше. Голые кошки время от времени рождались ещё в Древнем Египте, а за двадцать лет до Вари в Канаде появились свои сфинксы, канадские, и тоже сами, без помощи радиации.
Бесшерстность оказалось чертой доминантной – да, у сфинксов иногда бывают котята со скромной велюровой шёрсткой, но чаще их потомство оказывается голым. Причем обнажено оно, даже если сфинкс женится на кошке традиционной волосатости, благодаря чему на свет появилась вторая русская порода бесшерстных кошек – петерболды, или петербургские сфинксы. Их вывели в Питере в начале девяностых: дончака смешали с ориентальной кошкой, и получился новый русский сфинкс.
И довольно крупный дончак, и куда более субтильный петерболд из-за отсутствия шерсти выглядят существами очень уязвимыми и деликатными. На самом же деле они вполне сильные, ловкие и здоровые, только надо следить, чтобы они на солнце не обгорели (некоторые владельцы летом мажут их детским кремом от загара). И чтобы не замерзли зимой – в мороз их приходится кутать. И кормить их надо больше, чем просто кошек, у них быстрый метаболизм. Вот и все хлопоты – зато оба наших сфинкса отличаются повышенной любвеобильностью: эти бесшерстые кошки, как правило, очень любят ласку и крайне редко проявляют свойственную прочим кошками строптивость.
Над созданием бобтейлов, то есть бесхвостых кошек, тоже потрудилась природа. Видимо, в Средние века, а то и раньше, какие-то моряки забыли на Курилах несколько кошек – возможно, это были японские бесхвостые, а может, и самые обычные, хвостатые.
Этим забытым кошкам долгие годы пришлось жить самостоятельно и довольствоваться обществом исключительно друг друга. Генетического разнообразия у них не было, к тому же на них влияла природа Курил с её вулканами и землетрясениями. В общем, кошки мутировали и лишились хвостов, зато приобрели длинные задние лапы и повышенную прыгучесть, а также не совсем кошачье поведение: многие курильцы охраняют дом, нападают на грабителей, приносят тапочки и очень любят купаться.
Годов до пятидесятых о бесхвостых кошках в СССР никто и не слыхивал. Но тут с островов на большую землю начали возвращаться военные, и некоторые из них везли с собой кошек. Поначалу этих военных обвиняли в жесткости – все думали, что они своим кошкам хвосты отрубили… И только в девяностых годах прошлого века курильские бобтейлы были официально зарегистрированы как порода, после чего они стали безумно популярны и у нас, и за границей.
А вот их собрат по бесхвостости, бобтейл карельский, известен куда меньше. Он и сам почти вдвое мельче курильца, весит всего около 5 килограммов, у него лапки тоньше, ушки больше и вообще он совсем другой, ведь они с курильцем даже не родственники. Этой породой занимались в Питере, и в девяностые годы карельцы получили официальный статус. Но только их всё равно до сих пор очень мало, за пределами Карелии – не больше пары десятков. А в самой Карелии они есть: в здешних деревнях рождение бесхвостого котенка всегда считалось большой удачей, и его непременно оставляли, рассчитывая на особо хорошие охотничьи качества.
Как ни странно, меконгский бобтейл – порода тоже российская, хотя родом она все же из Сиама. Порода эта очень стара - говорят, тайские принцессы во время купания надевали на короткий кошачий хвостик свои кольца. И короткий хвост меконга для хранения колец подходит идеально: он состоит из так называемых некорректностей, то есть изломов и изгибов, так что кольца с него не свалятся.
Однако и эта древняя порода официально существует совсем недолго: этими азиатскими бесхвостыми кошками всерьез занялись только в конце прошлого века в нашем Питере (в Питере явно очень любят кошек), в связи с чем эта порода и стала считаться российской.
Помимо странного хвоста, меконг может похвастаться ярко-синими глазами, сиамским окрасом, небольшим, 4-5 кг, размером и славным, игривым нравом. И неплотно прилегающей шкуркой – говорят, такая шкурка нужна этим кошкам потому, что их предкам часто приходилось драться со змеями, и змеи могли ухватить их только за кожу.
Уральский рекс
Ещё до войны в деревнях под Свердловском совершенно обыкновенные кошки время от времени сильно удивляли народ, принося довольно странных котят. Котята эти были практически лысыми, и люди, считая их больными, спешили от них избавиться. Однако некоторым малышам удавалось выжить – вырастая, они покрывались короткой вьющейся шерстью и становились очень красивыми и особенными. Однако в те годы внешность кошек никого особо не интересовала, да тут ещё и война началась – словом, кудрявые кошки Урала исчезли. И многие думали, что уже навсегда…. Но тут в окрестностях Свердловска, которому предстояло вскоре стать Екатеринбургом, в помете одной беспородной кошки родился голый малыш. Добрые хозяева позволили ему вырасти и стать кудрявым. Ему-то и было суждено стать родоначальником ещё одной российской породы – уральских рексов.
Вообще-то, в мире есть несколько других рексов, то есть кучерявых кошек, но в родстве с нашим уральцем они не состоят: наша мутация – это только наша мутация, а почему она случилась – это, как всегда, загадка. Официально эта порода была зарегистрирована в 2006 году, и её до сих пор признают не все фелинологические организации. Уральцы – порода редкая, котят у них рождается мало, однако эти небольшие кошки настолько хороши собой, милы, ласковы и привязчивы, что наверняка им суждена мировая слава.
Уральский рекс, несмотря на свою изнеженную внешность, – кошка аборигенная. А вот невероятные бамбино – это плод человеческих усилий. Однажды люди взяли голых канадских сфинксов и манчкинов (эти кошки шерсть имеют, зато лапы у них до смешного короткие), и в результате получилось у них нечто невообразимое. Невообразимое было голым и коротколапым, и вызывало оно у кого восторг, а у кого – оторопь. И назвали эту красоту бамбино.
Мы показали бамбино на выставке 2005 года, а Штатам удалось это сделать годом позже. Словом, бамбино можно считать породой российской (хотя американцы и считают её своей), и пусть она до сих пор признана не повсеместно, ей это ни капельки не мешает: для такой молодой породы их уже довольно много, несколько сотен.
Люди несведущие порой реагируют на бамбино довольно странно: например, увидев такую на выставке, в ужасе спрашивают: « Вы что, своей кошки лапки отрезали?» Странная идея – вряд ли кошка с ампутированными ногами могла бы быть столь радостной и вечно счастливой.
Огромные уши, голый хвост торчком, шкурка в складочках, толстый животик, пухлая, покачивающаяся на ходу попка, семенящая походка – бамбино смешат лучше профессионального клоуна, и спокойно наблюдать за этими созданиями совершенно невозможно. К сожалению, пока они довольно дороги, хороший котенок может стоить около трехсот тысяч рублей, и это – единственное препятствие к тому, чтобы эти кошки завоевали весь мир.
Сегодня эрмитажные коты по праву считаются такой же петербургской достопримечательностью, как, собственно, и сам Эрмитаж. У них есть собственный пресс-секретарь, лечащий врач, паспорт, униформа в виде противоблошиного ошейника и даже официальный праздник.
Подарок от хана
А началось все 271 год назад, когда императрица Елизавета Петровна, страдающая от полчищ крыс и мышей, оккупировавших дворцы, распорядилась прислать ко двору кошек.
«Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать в С.-Петербург ко двору ея императорскаго величества. », - так звучал императорский наказ.
Требование правительницы было быстро выполнено. По одной из легенд, около 15 отборных котов-крысоловов в качестве подарка Елизавете Петровне прислал казанский хан. Усатые-полосатые благополучно поселились во дворце, а грызуны были истреблены.
Интересно, что в Зимний Дворец животные переехали уже при Екатерине Второй. Которая, кстати, кошек не любила, отдавая предпочтение собакам. Однако решила их все-таки оставить, придав статус «охранников картинных галерей».
При новой императрице кошки делились на две категории - надворных и комнатных. В царских покоях обитали преимущественно русские голубые, а крысоловы жили и охотились в дворцовых подвалах.
«Усатая рота» действовала в Эрмитаже вплоть до начала Великой отечественной войны.
Крысы против людей
С исчезновением кошек в городе с невероятной скоростью начали плодиться крысы. Грызуны настолько обнаглели, что питались уже не только трупами, которых в блокадном городе было множество, но и нападали на живых ослабевших от голода людей. Не помогали ни ловушки, ни яды, ни специальные отряды по уничтожению грызунов.
Как только блокадное кольцо было прорвано, в город пригнали два эшелона с кошками. «Мяукающую дивизию» набирали в Сибири, Ярославской области, в Тюмени. Всего в Ленинград было направлено около пяти тысяч усатых-полосатых, из них больше двух сотен по особой разнарядке определили именно в Эрмитаж.
Грызуны снова были побеждены.
«Их оружие - ловкость и зубы./Но не досталось крысам зерно./Хлеб сохранён был людям!», - эти стихи принадлежат перу 16-летней Кати Волошиной, пережившей блокаду.
Обязанность – мяукать и пахнуть
Сегодня в подвалах Эрмитажа обитают порядка 50 «охранников картинных галерей» - такую норму установили в год 250-летия Эрмитажа. Если животных становится больше, чем нужно, их раздают неравнодушным горожанам. У «усатой роты» есть свой официальный сайт, а также собственные странички в соцсетях, где можно рассмотреть фотографии обитателей Зимнего Дворца и выбрать приглянувшегося питомца.
Современным котослужителям Эрмитажа сражаться с крысами ни к чему – грызунов отпугивает один только запах «мяукающей дивизии». Поэтому в обязанности котов входит только жить в свое удовольствие, питаться, мяукать, прогуливаться…
Приехав в Санкт-Петербург, помимо исторических памятников вы зачастую можете увидеть сибирских кошек — в большем количестве, чем в других европейских регионах России.
Смотрители Эрмитажа рассказывают, что в блокаду умирающие от голода жители Ленинграда съели всех кошек.
В начале блокады, в 1941 году, у горожан отношение к истреблению кошек было негативное, но начали погибать от истощения родные люди и уже никто не искал оправдания убийству кошек. Когда кошек не стало, крысы размножились и заполнили город. Их пытались давить танками, стреляли; всё было бесполезно. Полчища крыс, переходившие улицу, блокировали движение трамваев. Крысы нападали на людей, уничтожали в Эрмитаже полотна великих мастеров.
Слухач
Котёнок в военном Ленинграде стоил 500 рублей, а килограмм хлеба — 50.
Ветераны блокады утверждают, что в Великую Отечественную войну на зенитной батарее жил кот-«слухач», который предсказывал налёты фашистских самолётов истошным мяуканьем. Весной 1942 года ленинградцы увидели на улице полуживую от голода старушку — она вынесла на солнце для прогулки тощую кошку.
Люди плакали от этого зрелища, крестились и благодарили старушку за то, что она сохранила животное. Худой как скелет милиционер охранял кошку, чтобы никто её не похитил. До прорыва блокады оставался ещё год.
Стратегический груз
После прорыва блокады кошачья мобилизация стала делом государственным. В 1943 году Ленсовет вынес постановление: «принять меры к спасению города от крыс». В Ленинград доставили несколько вагонов дымчатых кошек — из Ярославля.
Но где же смогли взять столько кошек и почему именно в Ярославской области?
Ярославские дымчатые кошки — известные крысоловы. Газеты Ярославля, сообщают работники Эрмитажа, напечатали призыв: Ленинграду нужна помощь в борьбе с крысами. И люди сами принесли домашних любимцев в пункт сбора.
Но кошек на всех не хватило. В Эрмитаже продолжали хозяйничать крысы. Для спасения от крыс Эрмитажа и других музеев кошек собирали в Сибири. Люди сдавали домашних любимцев.
Есть предание, что первой своего кота — красавца Амура — принесла жительница Тюмени. Домашних кошек на сборный пункт привозили жители Ишима, Заводоуковска, Ялуторовска. Всего из Сибири отправили несколько вагонов кошек.
«Когда открыли первый вагон с сибирскими кошками, — рассказывают старожилы Санкт-Петербурга, — орущая кошачья орава начала разбегаться кто куда». Свою работу с крысами кошки начали проводить незамедлительно и спасли Эрмитаж.
Чудо-кошки
С кошками связаны замечательные истории. Многие помнят, как в 1988 году землетрясение уничтожило Спитак. Тогда жители Тюмени отправляли гуманитарную помощь выжившим жителям армянского города, чьи дома стали руинами.
Вскоре пришла весть о том, что произошло чудо — через несколько дней после землетрясения под завалами нашли младенца — девочку Карину Овсепян; с ней была домашняя кошка. Она спасла девочку, согревая её своим теплом.
В Риме вы можете прогуляться по улице Кошки. Говорят, она названа в знак признательности кошке, которая громким мяуканьем привлекла внимание людей, когда чей-то малыш выполз на опасный карниз. Ребёнка вовремя подхватили.
В древности обожествляли кошек, а в Каирском государственном музее вы увидите множество мумий и золотых саркофагов кошек. Трогательное отношение к кошкам в Японии. В этой стране для того, чтобы держать дома кошку или собаку, необходимо доказать, что у тебя есть жилая площадь для животного.
Сквер сибирских кошек
Памятников кошкам в мире множество: в Лондоне и Киеве, Донецке и Владивостоке, Геленджике и Барнауле, Минске и Осаке, Екатеринбурге и Нижнем Новгороде, Москве и Сингапуре, Самаре и Ереване, Хайфе и Одессе, Стокгольме и Воронеже, Красноярске и Караганде, Риге и Туле, Бордо и Бремене, Казани и Барселоне, во многих других городах и, конечно, в Санкт-Петербурге.
На Кипре есть монастырь кошек, которых кормят туристы. Существует даже международная премия за героизм животных при спасении других животных и людей, которая ведёт своё начало от английской кошки Скарлетт, спасшей своих котят из горящего гаража.
Но единственный в мире сквер сибирских кошек находится в центре Тюмени. Здесь на аллее кошек красуются 12 отлитых из чугуна красавиц в различных позах. Возможно, эти скульптуры посвящены кошкам, которые спасли от крыс блокадный Ленинград.
«За» и «против»
Одни верят воспоминаниям старожилов Санкт-Петербурга о доставке кошек из Сибири, хотя документальных свидетельств сбора кошек именно в Сибири не сохранилось.
Многие вопросы в те годы могли решаться, например, по телефонной связи или с помощью призывов в газетах или по радио. Да и военные архивы рассекречены не полностью.
Другие считают, что рассказы блокадников и большое количество сибирских кошек в Санкт-Петербурге — не доказательство.
Между тем кошки в Эрмитаже и других музеях с 18 века находятся в «штате», специально для борьбы против крыс и мышей. И сегодня примерно 70 котов и кошек имеют собственный «эрмитажный паспорт».
«Сказку сделать былью»
Одним из способов разрешения спора о том, правда ли, что и тюменские кошки спасли Эрмитаж, может стать опрос старожилов Тюменской области.
Возможно, кто-нибудь из них слышал призыв о мобилизации кошек в блокадный Ленинград по тюменскому радио или читал об этом в тогдашних местных газетах.
А может быть, они сами или их родственники или знакомые даже участвовали в этом.
У советской власти к кошкам явно были какие-то особые претензии. В СССР породы были у коров и свиней, овец и кур, голубей и собак, а вот кошкам в праве на породистость было отказано. Кошачьих выставок здесь не проходило, фелинология появилась у нас только после перестройки. Но как только она появилась, любители кошек тут же занялись созданием отечественных пород и весьма в этом деле преуспели.
Самая «наша» кошка – это, конечно, сибирская. Огромная, до 12 килограммов, могучая, с длинной густой непромокаемой шерстью, с роскошным воротником, выразительными, чаще всего зелеными глазами – видимо, именно сибирские коты были прототипами Кота-Баюна и прочих котов из русских сказок. А откуда такая красота появилась, совершенно непонятно: сибирские кошки – порода аборигенная, то есть не выводившаяся искусственно, а получившаяся сама собой.
Возможно, предков котов-сибиряков русским князьям дарили византийские императоры. Возможно, этих кошек русские завоеватели Сибири отбили у ханов, а называлась тогда эта порода бухарской. Возможно, сибирские кошки произошли от простых кошек, которых брали с собой русские крестьяне, переселявшиеся за Урал. Здесь эти «просто кошки», гуляя в кустах, порой встречались с кошками дикими, лесными и степными, благополучно с ними скрещивались – вот и получился этот ловкий, бесстрашный гигант, великолепный охотник, способный ловить не только мышек и птичек, но и кроликов, и даже хорьков.
Сибиряки много послужили людям – что бы осталось от наших урожаев, если бы не их бдительный присмотр? Они помогали даже в блокадном Ленинграде: своих кошек там всех съели, и расплодившиеся крысы принялись пировать прямо в Эрмитаже. Тогда в город привезли вагон сибиряков, которые и спасли наше культурное достояние от распоясавшихся грызунов. По крайне мере, так рассказывают: хоть и было это относительно недавно, стопроцентной уверенности в том, что зауральские сибиряки и правда спасали Эрмитаж, нет. Однако могли бы: сибиряки в состоянии справиться с самыми большими крысами, что далеко не всем кошкам по силам. А в память об этой не то бывшей, не то не бывшей истории в Тюмени (где считают, что кошек в Питер везли именно отсюда), есть целая аллея, «Сквер сибирских кошек», – здесь установлено 12 чугунных котов, хотя для истинных сибиряков они выглядят недостаточно пушистыми.
Сибиряки как порода известны как минимум двести лет (а под псевдонимом «бухарские» – и того больше, века с XVI). Однако их официальное признание произошло только в начале девяностых годов прошлого века. А где их раньше было регистрировать? Никаких кошачьих организаций в стране до того не существовало…
Невская маскарадная
Примерно в то же время началась официальная история еще одной русской породы – невской маскарадной. Хотя не все фелинологические организации вселенной признают ее за отдельную породу: многие видят в невской маскарадной просто особым образом окрашенного сибиряка, и это на самом деле так.
Те же габариты, та же великолепная шерсть, те же мощь,
морозоустойчивость, отвага и веселый нрав – а вот окрас сиамский, и откуда он взялся у сибиряков, совершенно непонятно. Потому что с сиамскими кошками их никто не скрещивал.
Невскими эти кошки названы потому, что ими с особой любовью занимались именно в Питере. А маскарадными – потому что у них на физиономии есть темная масочка, хоть сейчас на бал-маскарад.
Русская голубая
Про эту изящную, плюшевую кошку говорят всякое, ведь порода эта старая, происхождение её загадочно. По одной версии, русские голубые кошки – уроженки Архангельска и его окрестностей. И британские купцы, прибывавшие на наш север за пушниной и пенькой, этих прелестных кошечек увидели, полюбили, затащили на свои корабли и увезли в Европу. По другой версии, предки русских голубых жили на Мальте (было время, когда эту породу называли мальтийской). Хоть и небольшие, до 5 килограммов, они были отличными мыше- и крысоловами, за что и брали их на свои корабли все те же британские моряки. Потом эти моряки приплыли в наш Архангельск, их мальтийские кошки сбежали с корабля, расплодились и стали считаться местной породой. Впрочем, у мальтийской версии есть свои недостатки: мех у русской голубой хоть и недлинный, но очень теплый, на Мальте такой совершенно ни к чему.
Эти красивые плюшевые кошечки, голубые и зеленоглазые, ловили мышей во дворцах Екатерины II и прочих важных персон. Ловили-ловили, а в ХХ веке куда-то вдруг подевались, так что в послеперестроечное время их пришлось завозить к нам из-за границы. И хоть сами мы своих русских голубых сохранить не сумели, весь мир знает: эти кошки такой же символ России, как балалайка или матрёшка.
Сфинксы, то есть голые кошки, никого не оставляют равнодушными: одни восхищаются их безупречной элегантностью, другие считают их мерзкими мутантами. Ну что тут скажешь: сфинксы − они и правда мутанты, но не все мутации плохи.
В 1986 году в Ростове-на-Дону некая женщина подобрала бездомного котенка – маленького, страшненького и довольно жалкого. Ко всем прочим своим достоинствам котенок, оказавшийся кошечкой, вдруг принялся интенсивно лысеть. Чем его только не лечили! Но кошечка, названная Варей, облысела окончательно, при этом она явно была совершенно здорова, бодра, весела и очень ласкова. Вот эта-то Варя и стала родоначальницей новой породы – донских сфинксов.
Но 1986 год – это ещё и Чернобыль, поэтому в голой Варе многие видели жертву радиации. Это, конечно, не так: во-первых, Варя родилась до аварии, а во-вторых, подобные мутации случались и раньше. Голые кошки время от времени рождались ещё в Древнем Египте, а за двадцать лет до Вари в Канаде появились свои сфинксы, канадские, и тоже сами, без помощи радиации.
Бесшерстность оказалось чертой доминантной – да, у сфинксов иногда бывают котята со скромной велюровой шёрсткой, но чаще их потомство оказывается голым. Причем обнажено оно, даже если сфинкс женится на кошке традиционной волосатости, благодаря чему на свет появилась вторая русская порода бесшерстных кошек – петерболды, или петербургские сфинксы. Их вывели в Питере в начале девяностых: дончака смешали с ориентальной кошкой, и получился новый русский сфинкс.
И довольно крупный дончак, и куда более субтильный петерболд из-за отсутствия шерсти выглядят существами очень уязвимыми и деликатными. На самом же деле они вполне сильные, ловкие и здоровые, только надо следить, чтобы они на солнце не обгорели (некоторые владельцы летом мажут их детским кремом от загара). И чтобы не замерзли зимой – в мороз их приходится кутать. И кормить их надо больше, чем просто кошек, у них быстрый метаболизм. Вот и все хлопоты – зато оба наших сфинкса отличаются повышенной любвеобильностью: эти бесшерстые кошки, как правило, очень любят ласку и крайне редко проявляют свойственную прочим кошками строптивость.
Над созданием бобтейлов, то есть бесхвостых кошек, тоже потрудилась природа. Видимо, в Средние века, а то и раньше, какие-то моряки забыли на Курилах несколько кошек – возможно, это были японские бесхвостые, а может, и самые обычные, хвостатые.
Этим забытым кошкам долгие годы пришлось жить самостоятельно и довольствоваться обществом исключительно друг друга. Генетического разнообразия у них не было, к тому же на них влияла природа Курил с её вулканами и землетрясениями. В общем, кошки мутировали и лишились хвостов, зато приобрели длинные задние лапы и повышенную прыгучесть, а также не совсем кошачье поведение: многие курильцы охраняют дом, нападают на грабителей, приносят тапочки и очень любят купаться.
Годов до пятидесятых о бесхвостых кошках в СССР никто и не слыхивал. Но тут с островов на большую землю начали возвращаться военные, и некоторые из них везли с собой кошек. Поначалу этих военных обвиняли в жесткости – все думали, что они своим кошкам хвосты отрубили… И только в девяностых годах прошлого века курильские бобтейлы были официально зарегистрированы как порода, после чего они стали безумно популярны и у нас, и за границей.
А вот их собрат по бесхвостости, бобтейл карельский, известен куда меньше. Он и сам почти вдвое мельче курильца, весит всего около 5 килограммов, у него лапки тоньше, ушки больше и вообще он совсем другой, ведь они с курильцем даже не родственники. Этой породой занимались в Питере, и в девяностые годы карельцы получили официальный статус. Но только их всё равно до сих пор очень мало, за пределами Карелии – не больше пары десятков. А в самой Карелии они есть: в здешних деревнях рождение бесхвостого котенка всегда считалось большой удачей, и его непременно оставляли, рассчитывая на особо хорошие охотничьи качества.
Как ни странно, меконгский бобтейл – порода тоже российская, хотя родом она все же из Сиама. Порода эта очень стара - говорят, тайские принцессы во время купания надевали на короткий кошачий хвостик свои кольца. И короткий хвост меконга для хранения колец подходит идеально: он состоит из так называемых некорректностей, то есть изломов и изгибов, так что кольца с него не свалятся.
Однако и эта древняя порода официально существует совсем недолго: этими азиатскими бесхвостыми кошками всерьез занялись только в конце прошлого века в нашем Питере (в Питере явно очень любят кошек), в связи с чем эта порода и стала считаться российской.
Помимо странного хвоста, меконг может похвастаться ярко-синими глазами, сиамским окрасом, небольшим, 4-5 кг, размером и славным, игривым нравом. И неплотно прилегающей шкуркой – говорят, такая шкурка нужна этим кошкам потому, что их предкам часто приходилось драться со змеями, и змеи могли ухватить их только за кожу.
Уральский рекс
Ещё до войны в деревнях под Свердловском совершенно обыкновенные кошки время от времени сильно удивляли народ, принося довольно странных котят. Котята эти были практически лысыми, и люди, считая их больными, спешили от них избавиться. Однако некоторым малышам удавалось выжить – вырастая, они покрывались короткой вьющейся шерстью и становились очень красивыми и особенными. Однако в те годы внешность кошек никого особо не интересовала, да тут ещё и война началась – словом, кудрявые кошки Урала исчезли. И многие думали, что уже навсегда…. Но тут в окрестностях Свердловска, которому предстояло вскоре стать Екатеринбургом, в помете одной беспородной кошки родился голый малыш. Добрые хозяева позволили ему вырасти и стать кудрявым. Ему-то и было суждено стать родоначальником ещё одной российской породы – уральских рексов.
Вообще-то, в мире есть несколько других рексов, то есть кучерявых кошек, но в родстве с нашим уральцем они не состоят: наша мутация – это только наша мутация, а почему она случилась – это, как всегда, загадка. Официально эта порода была зарегистрирована в 2006 году, и её до сих пор признают не все фелинологические организации. Уральцы – порода редкая, котят у них рождается мало, однако эти небольшие кошки настолько хороши собой, милы, ласковы и привязчивы, что наверняка им суждена мировая слава.
Уральский рекс, несмотря на свою изнеженную внешность, – кошка аборигенная. А вот невероятные бамбино – это плод человеческих усилий. Однажды люди взяли голых канадских сфинксов и манчкинов (эти кошки шерсть имеют, зато лапы у них до смешного короткие), и в результате получилось у них нечто невообразимое. Невообразимое было голым и коротколапым, и вызывало оно у кого восторг, а у кого – оторопь. И назвали эту красоту бамбино.
Мы показали бамбино на выставке 2005 года, а Штатам удалось это сделать годом позже. Словом, бамбино можно считать породой российской (хотя американцы и считают её своей), и пусть она до сих пор признана не повсеместно, ей это ни капельки не мешает: для такой молодой породы их уже довольно много, несколько сотен.
Люди несведущие порой реагируют на бамбино довольно странно: например, увидев такую на выставке, в ужасе спрашивают: « Вы что, своей кошки лапки отрезали?» Странная идея – вряд ли кошка с ампутированными ногами могла бы быть столь радостной и вечно счастливой.
Огромные уши, голый хвост торчком, шкурка в складочках, толстый животик, пухлая, покачивающаяся на ходу попка, семенящая походка – бамбино смешат лучше профессионального клоуна, и спокойно наблюдать за этими созданиями совершенно невозможно. К сожалению, пока они довольно дороги, хороший котенок может стоить около трехсот тысяч рублей, и это – единственное препятствие к тому, чтобы эти кошки завоевали весь мир.
Прогуливаясь по Тюмени, можно найти необычный сквер — сквер Сибирских кошек. Здесь установлены 12 скульптур котов и кошек, вылитых из чугуна и покрытых золотой краской. В данном посте вы узнаете историю названия сквера и легенду о подвигах кошек в блокадном Ленинграде.
Идея создания сквера кошек в Тюмени имеет очень интересную историю. Во время Великой Отечественной войны в блокадном Ленинграде почти не осталось кошек, их попросту съели. В начале блокады, в 1941 году, у горожан отношение к истреблению кошек было негативное, но начали погибать от истощения родные люди, и уже никто не искал оправдания убийству кошек. Многим мясо пушистых зверьков спасло жизнь: обед из него часто был единственной возможностью для людей что-то поесть. Из кошачьей братии в живых тогда остались единицы.
В отсутствие кошек блокадный город заполонили расплодившиеся крысы. По рассказам ленинградцев, полчища грызунов, переходившие улицу, блокировали движение трамваев, уничтожали зерно на мельнице, где мололи муку для всего города. Они нападали на людей, обгрызали носы у спящих. Губили в Эрмитаже картины великих художников. Крыс пытались давить танками, стреляли – всё было бесполезно. Вскоре после прорыва блокады, чтобы спасти Ленинград от прожорливых грызунов, в город было доставлено несколько вагонов дымчатых кошек из Ярославской области (дымчатые считались лучшими крысоловами). Но кошек на всех не хватило – их расхватывали моментально, за ними выстраивались очереди. В январе 1944 года котенок в Ленинграде стоил 500 рублей, тогда как килограмм хлеба продавался за 50 рублей.
Как только блокада была снята окончательно, прошла еще одна «кошачья мобилизация». На этот раз мурок и барсиков набирали в Сибири специально для защиты бесценных хранилищ Эрмитажа и других ленинградских дворцов и музеев. Зимой 1944 года милиция начала сбор кошек в Тюмени. Всего за две недели город подготовил к переселению 238 котов и кошек в возрасте от полугода до пяти лет. Многие сами приносили своих любимцев на сборный пункт. Первым из добровольцев стал черно-белый кот Амур, которого хозяйка сдала лично. Домашних питомцев на сборный пункт привозили жители Ишима, Заводоуковска, Ялуторовска. В общей сложности из Сибири было вывезено около 5000 животных. Так сибирские кошки спасли Эрмитаж и основали новую популяцию ленинградских кошек. Кстати, кошки в Эрмитаже и других музеях с XVIII века находятся в «штате» специально для борьбы против крыс и мышей. И сегодня примерно семь десятков котов и кошек имеют собственный «эрмитажный паспорт».
Памятников кошкам в мире множество. На Кипре даже есть монастырь кошек, которых кормят туристы. Но тюменский сквер «Сибирских кошек» – единственный в мире.
Открытие сквера в Тюмени было приурочено ко Дню города в 2008 году. На аллее было установлено двенадцать «чугунных кошек» в различных позах. Кошки здесь сидят, лежат, прыгают и даже почесывают за ухом.
Расположение сквера на карте города:
Все скульптуры поставлены на гранитный постамент и покрыты яркой золотистой краской.
На одном столбе можно увидеть три, а иногда и четыре кошки. Некоторые кошки установлены на фонарных столбах. На прикреплённой к тумбе памятной табличке сообщается о спасении Эрмитажа кошками из Сибири.
Автором проекта сквера выступила Марина Альчибаева, по мнению которой, кошка – это символ доброты, нежности и ласки.
Читайте также: