Кто такой невзоров лошади
Опубликовано: 15.05.2024
Александр Глебович Невзоров – ученый-ипполог, специалист по древним иппологическим изданиям, наставник Высокой Школы воспитания лошади, анатом, режиссер-постановщик, автор сотен публикаций и книг, эксперт по лошадиному обмундированию и древним мундштукам.
Основные биографические моменты
Родился Александр 3 августа 1958 г. в Санкт-Петербурге. В школе углубленно изучал французский язык. Затем стал студентом Литературного института. За свою жизнь успел попробовать себя в различных профессиональных сферах: послушничество в монастыре, пение в церковном хоре, работа хранителем в музее, каскадером, грузчиком, репортером, литературным секретарем, сценаристом.
В качестве солдата и журналиста участвовал в боевых действиях в Приднестровье, Югославии, Прибалтике, Карабахе, Чечне, Ираке. Вместе с генералом Рохлиным первым вошел в Грозный. Получил два ранения и был контужен. Трижды добровольно согласился стать заложником террористов, чтобы освободить мирных людей. Александр является кавалером ордена «За мужество», медалей «За укрепление боевого содружества», «Защитник Приднестровья», «Участник боевых действий в Чечне», а также имеет казачий крест «За оборону Приднестровья». О чеченской войне Невзоров снял документальную ленту «Ад» и художественный фильм «Чистилище».
Целое десятилетие работал главным редактором Ленинградского, а потом Санкт-Петербургского телевидения. Был 4 раза избран в Госдуму России. С 1994 по 1998 года работал консультантом-аналитиком Бориса Березовского и консультантом правительства Российской Федерации.
Помимо всего выше перечисленного Александр Невзоров является академиком Международной Славянской академии наук, членом Союза журналистов Санкт-Петербурга, советником Губернатора Санкт-Петербурга и Генерального директора Первого канала, действительным членом Всероссийского научного общества анатомов, гистологов и эмбриологов (Санкт-Петербургское отделение). Владеет французским, лакотским языками и латынью.
Несмотря на авантюрную молодость, успешную политическую карьеру и блестящий литературный талант, главной составляющей жизни Невзорова были лошади. Он начинал с конных трюков на киностудиях, конного спорта и дошел до создания своей школы. В основе его работы с лошадьми лежит принцип абсолютно свободной работы с животным без привлечения средств принуждения.
Лидия Невзорова
Александр Невзоров живет в Санкт-Петербурге с семьей и лошадьми. Его жена Лидия – верный соратник, научный редактор Школьных книг, ученый-ипполог, фотохроникер манежных уроков, писатель, публицист. Вместе они воспитывают сына — Александра. Лидия всячески поддерживает супруга в его начинаниях, помогает в работе с животными, учится у него и считает, что ей необыкновенно повезло, ведь Александр заставил многих кардинально изменить отношение к лошади. Он совершил настоящий переворот в умах людей. Лидии удалось создать уникальную фотохронологию того этапа в судьбе лошади, когда она из мясного продукта, транспортного средства и развлечения превратилась в удивительное существо, исполненное невероятной доброты и гордого разума. Лидия считает себя единым целым с Александром Невзоровым и их Школой. Она посвятила этому делу всю жизнь и продолжает заниматься любимой работой с лошадьми, оставляя заметный след в истории иппологии.
Школа Эколь
Nevzorov Haute Ecole — это высшая Школа воспитания лошади А.Невзорова. Само понятие «Haute Ecole» имеет древние корни. В свое время классическая Высокая Школа была поделена на два лагеря: один возглавлял конструктор средств управления конем Соломон де ля Бруэ, который создал много видов мундштуков, а второй — Антуан де Плювинель со своими поразительными научными наблюдениями и уникальным пониманием роли «железа» во рту лошади. Школа Nevzorov Haute Ecole происходит от течения гранд-мастера Школы Антуана де Плювинеля.
В Школе Невзорова стремятся полностью раскрывать природный талант коня, развивать его физические и умственные возможности, добиваться дисциплины в отношениях, взаимопонимания, налаживать диалог с животным.
На занятиях все внимание уделяется здоровью, доверию лошади, изучается иппология, физиология коня, ее чувства и таланты. Ученик должен неукоснительно принимать интердикты Школы, придерживаться школьных методов воспитания, быть способным содержать коня и предоставлять ему качественные условия существования.
— Лошадь не создана для «железа» и верховой езды.
— Лошадь имеет очень хрупкое здоровье.
— Здоровье коня – залог здорового общения.
— Нельзя наказывать лошадь.
— Недопустимы высказывания от имени Лошади.
Для Высокой Школы характерна скрытность и секретность. Это касается не только особенностей средств воздействия, методик воспитания, ветеринарных, диетических приемов, свойств манежных грунтов, но и внутренней иерархии – речь идет о школьных титулах мастеров. В закрытой Nevzorov Haute Ecole регулярно проводятся иппологические семинары только для членов Закрытого Форума. Лишь некоторые материалы Школы распространяются в массы. Прием в Школу Невзорова не ведется.
Фильмы и книги о лошадях от Александра Невзорова
Первое упоминание Школы Невзорова, а также первое официальное заявление о противоестественности конного спорта и подобных занятий с лошадьми было оформлено в 10-серийный фильм «Лошадиная энциклопедия» (2004 г.). Его появление стало своеобразным подтверждением критического поворота в истории иппологии. Этот первый материал содержал точные исторические, физиологические, анатомические и культурологические факты из разных сфер иппологии.
Дальнейшая фильмография: двухсерийный фильм «Лошадиная Энциклопедия Александра Невзорова» (2005), «Методика. Основные принципы» (2006), «Лошадь Распятая и Воскресшая» (2008), «Правдивая история лошади от начала времен до современности» (2008), «Lectio Equaria Palaestra» (2010).
Все издания Nevzorov Haute Ecole — это важное свидетельство расширения, углубления и совершенствования школьных методик и знаний, которые бережно хранили за закрытыми дверями: «Поле чести» (1995), «Лошадиная Энциклопедия»(2005), «Наставление Королю в искусстве верховой езды, написанное мессиром Антуаном де Плювинелем, в переводе и с постраничными комментариями Александра Невзорова» (2008), «Конский спорт: секреты мастерства» (2008), «Трактат о Школьной посадке» (2008), «Избранное» (2009).
Критика в адрес Невзорова
Конечно, реформатора науки иппология многие не любили: за откровенность, честность, смелые заявления, ошеломительные открытия и новизну подхода к лошади. Его методика называлась ведущими иппологами неправильной и неквалифицированной. Также Александр, известен своей агрессивной церковной риторикой, которая многим не нравилась.
В конце 80-х он вел на телевидении программу «600 секунд», в которой насмелился первым начать активное разоблачение коррупционного чиновничества и критиковать членов Ленсовета. Его сюжеты с откровенными и натуралистическими сценами насилия, разрушениями неоднократно подвергались критике. Но он не боялся быть инакомыслящим и не изменял своим принципам.
Передачи на телевидении с Александром Невзоровым
«Политика. Петербургский стиль» — Невзоров был идейным вдохновителем этой передачи.
Отказ А.Невзорова от верховой езды
Невзоров уверен в том, что спина лошади не создана для того, чтобы выдерживать вес всадника, который распределяется, как вертикально давящий предмет. По результатам исследований, даже правильно подобранное седло блокирует нормальное кровоснабжение тканей. А неправильное еще хуже влияет на коня: повреждает ткани, провоцирует язвы, ушибы, боль в пояснице. Поэтому те, кто желает поступить в его Высокую Школу, должны прекратить ездить верхом, чтобы дать спинам своих лошадей возможность восстановиться.
Александр Невзоров настроен категорически против использования коня в коммерческих и спортивных мероприятиях или в опытах. По его мнению, лошадь создана не для удовлетворения человеческих прихотей. Тем более, эксплуатация другого живого существа, как минимум неэтична, считает Невзоров. Он противостоит любым видам конного спорта, так как они убивают лошадь Животное заставляют выполнять элементы на высшем уровне, а при неспособности – наказывают лошадь. Все это негативно сказывается на суставах, костной и миологической системах.
Невзоров-вегитарианец
Александр отказался от употребления продуктов животного происхождения не так давно. Он объясняет свою позицию тем, что заинтересован в здоровой нации, ведь современные компании паразитируют и обогащаются на незнающих людях, которые не представляют свою жизнь без мяса и не осознают, что без него можно легко прожить.
Переходить на вегетарианство нужно, постепенно меняя свой рацион. Вы узнаете, как много вкусных и полезных продуктов помимо мяса и рыбы. Невзоров утверждает, что с каждым годом после отказа от такой еды чувствует себя еще лучше, полон энергии и забыл о неприятных запахах своего тела. К тому же, отсутствие мяса в рационе гарантирует долголетие. Отказ от поедания животных позволить достичь полной гармонии с окружающим миром.
Автор: Яна Королева
Номер журнала: ЗМ №6(97)2010
Мало кто из конников после рекламы на телевиденье не посмотрел фильм Александра Глебовича Невзорова «Lectio Equaria Palaestra», что в переводе с латыни означает «Манежное лошадиное чтение». Причем смотрели его все без исключения: юное поколение – как сказку, цирк, шоу (кому как удобнее), последователи Невзорова – как очередное откровение Haute Ecole, скептики, которых вероятнее всего большинство – восприняли новый фильм скандального журналиста, как очередной PR-ход.
Что ж… Александр Глебович не ошибся. Фильм «Манежное лошадиное чтение» получил сильный резонанс, начиная с обсуждения в студии 1-го канала с Александром Гордоном после премьеры со зрителями, заканчивая новым всплеском постов в Интернете от несовершеннолетних фанаток методики работы с лошадьми Невзорова.
В рядах прогрессивных конников тут же вошло в привычку справляться друг у друга по телефону, после традиционного «Привет», не заговорила ли лошадь, и какую страницу 2-го тома «Войны и мира» она осилила на сегодняшний день?
У всех вещей есть имена!
На самом деле никто не собирается обвинять Александра Глебовича в шарлатанстве. Просто нужно называть вещи своими именами. Умеющая читать лошадь – это все равно что собака, увидевшая радугу! Собаки не различают цвета, а лошади не читают, они выполняют команды дрессировщика, которым по сути Александр Невзоров и является. Ведь все: и конный театр, и цирк и даже привычная нам выездка – это все дрессировка. Это кириллическое написание слова «выездка» тяжело «подтянуть» к дрессировке, а в английском «dressage» все сразу встает на свои места.
Весь вопрос только в методах дрессуры. Соглашусь, что один дрессировщик может использовать насильственные, болевые методы, против которых так яро выступает питерский режиссер, другой – управляется лаской. Но и одно и второе – лишь способы заставить лошадь выполнять трюки. А уж кто как добивается поставленного результата – пусть останется на совести дрессировщика.
Главный вопрос, который теперь поднимается везде: стоит ли смотреть этот фильм?
И дело даже не в том, что после просмотра данного киношедевра часть обывателей поверит в то, что лошади могут читать: пусть верят, каждый имеет право быть счастливым в своих заблуждениях. И даже не в том, что после выхода картины российские больницы пополнятся кучей несовершеннолетних девчонок с переломами разной степени тяжести, слепо верящих в методы Невзорова и пытающихся выезжать в поля на кордео (такое уже было, после премьеры двух «Лошадиных Энциклопедий»).
Дело в том, что пропаганда взаимопонимания с животными должна строиться немного по-другому. Но это, конечно, сугубо индивидуальное мнение редакции.
Сторонники методов Невзорова возмутятся, мол какая связь между «мыслящими лошадьми» и переломанными девочками? К сожалению, самая прямая. Как нам всем иногда хочется, чтобы наши любимцы могли нам ответить, чтобы с ними можно было общаться на равных: вопрос-ответ. Хочется верить, что лошади самые умные создания на свете, они умеют понимать человеческую речь, анализировать ее и, значит, в теории, могут и отвечать. Только речевой аппарат у них не приспособлен, к сожалению, для этого. И вот появляется господин Невзоров, давно пропагандирующий не совсем обычные методы общения с лошадьми и, о, чудо! лошади ему отвечают.
Вот только научно сей факт Александр Глебович никак подтвердить не может и методику обучения широкой общественности не разглашает. В нее посвящены только избранные ученики, да и то, как выяснилось на премьерном показе «Манежного лошадиного чтения» – «безлошадные». Как и чему может научиться этот самый ученик, не имея основного «предмета обучения», то есть лошади? И этот вопрос тоже, как и многие другие, остается без ответа.
Но вернемся к переломам. Детские неокрепшие умы легко «зомбируются» и готовность верить в чудеса у молодежи развита гораздо сильнее, чем у более зрелого поколения. Юное создание, насмотревшись «невзоровских сказок» и начитавшись постов с сайта мэтра, но не имея возможности примкнуть к числу избранных, пробует самостоятельно воплотить в жизнь его методы. А что в руках у мастера? Лишь кордео. И лошади, прекрасно слушаются Александра Глебовича. Только ребенку, подумавшему «Я тоже так хочу!» невдомек, что за всеми этими карточками-чтениями-писаниями и ездой на тоненькой веревочке стоят многомесячные тренировки по дрессировке лошади. Юный последователь, усвоив, что лошади умные, они нас понимают, делает вывод, что и его Манька или Буяша все поймет, ведь с ней же теперь начинают общаться по-человечески. Он (она) снимает уздечку со своего, пусть даже спокойного коня и… попадает на больничную койку. Какой бы адекватной не была лошадь, вряд ли она, без должных тренировок, даст остановить себя при помощи кордео…
Да уж, поистине все познается в сравнении. Пусть уж лучше учат лошадей читать, чем ломают себе шеи, пытаясь вынуть железо изо рта лошади. Только вот у Невзорова все неотделимо, полное взаимопонимание с лошадью возможно только при совокупности всех факторов…
Жестокость порождает жестокость
Как дрессирует Невзоров своих четвероногих учеников опять же остается за кадром. Факт, что «пряником», но вряд ли дело обходится без применения «кнута». Ведь не зря же его питомцы на всех съемках прижимают уши, что, как известно, говорит о недовольстве и некотором сопротивлении. Или вы скажете, что так у них проявляется «боязнь камеры»? Стесняются что ли?
Так вот, в данном случае, человек, на общественной неосведомленности и «незнании предмета» делает себе имя. Но как! Здесь в любом случае развернется ненужная полемика. Одним по душе то, что Александр Глебович снял, на их взгляд, интересное кино. Они, конечно не верят в то, что лошади «читают» и «пишут», но готовы смотреть фильм как художественный вымысел с исторической подоплекой и темой «взаимопонимания с животным». Другие сетуют на излишнюю жестокость, пусть даже и игрового фильма. И действительно, все кинофильмы данного режиссера изобилуют кровавыми сценами, а в последнем своем шедевре Невзоров, вообще, расстарался на славу.
Таким образом, на примере человеческой жестокости, мастер пытается внушить людям понимание лошадиной психологии и любовь к животным. Дело-то это, безусловно, хорошее, только те ли методы избрал автор? Ведь многие индивидуумы воспринимают все буквально, как руководство к действию. Речь, конечно, не идет о том, что завтра за нами всеми начнет гоняться святая Инквизиция, но сторонники методов Невзорова зачастую слишком яро отстаивают свои идеалы и в «борьбе с неверными» пересекают некоторые границы дозволенного.
Просто известно, что жестокость порождает жестокость, а учить добру надо исключительно через добро. Действеннее будет!
Совсем уж осуждать Невзорова никто не собирается. Повторюсь, он делает хорошее дело, действительно пытается привить людям любовь к лошадям. Ведь не секрет, что многие спортсмены ведут себя со своими питомцами не как с живыми существами, а как со спортивными снарядами. Безусловно, это не правильно: наказание должно быть соразмерно проступку, а тупое «избивание наотмашь палкой» ни к чему не приведет. Но зачем любовь к животным настолько закрывать жестокостью и откровенной чепухой?
Никто не отрицает, что животные нас понимают, какие-то хуже, какие-то лучше, но основано это, в большей степени, на интонациях и условном рефлексе Павлова, что по сути та же дрессировка.
И вдаваться сейчас в подробности того, что лошади понимают команды Александра Глебовича на русском языке, но читают и пишут только на латыни, мы не будем. Он популярно объяснил причину их тяги к мертвому языку: мол, не хотел отходить от методики обучения лошадей письму, придуманной не им.
Человек – существо разумное!
Оригинальным остается факт, что вера в способность лошадей читать и писать господином Невзоровым была достигнута после многодневного… резанья конских мозгов! Думается, что и до режиссера мозги резали, вот только почему же никому из наших ученых не пришло в голову то, что в мозге лошади кроются такие способности?
Из фильма следует, что обучать лошадей грамоте начали еще в XVII веке. Интересно, почему же за сотни лет это не вошло в общую практику? У автора и на этот счет есть свое мнение. В одном из опубликованных интервью он объясняет, что «надо владеть большими знаниями и умениями в этой области. Ведь, чтобы обучить это умнейшее животное чтению, нужно взять желательно энергичную, достаточно молодую лошадь без какой-либо амуниции, и уговорить ее – уговорить, а не удерживать насильно! – стоять рядом с тобой часа полтора и заниматься какими-то карточками!»
Неужели с тех пор так никому, кроме Александра Глебовича, не удалось уговорить лошадь?
Как признается сам автор фильма «нужно доказать лошади, что человек – существо разумное». Возможно, в этом и кроется секрет дрессировки мастера. Никто не спорит, что Невзоров нашел свой подход к этим благородным животным и теперь в работе придерживается весьма гуманных методов. Хотя ни для кого не секрет, что начинал мастер как многие, с жесткого железа и острых шпор. Просто потом в нем произошла переоценка ценностей. Замечательно! Но зачем, вместо того, чтобы просто попытаться как можно большему количеству людей показать через экран (раз есть такая возможность) грацию лошади и привить любовь через красоту, которая, как известно спасет мир (по мнению режиссера довольно прогнивший), он вводит обывателей в заблуждение? Или же по мнению автора фильма люди глупее, чем лошади и нам уже ничего нельзя объяснить?
- Я никогда в отношении лошадей слово "животное" не употребляю, - эта фраза прозвучала по телефону из Санкт-Петербурга от известного ведущего и телерепортера Александра Невзорова. Его блестящую и новаторскую для советского ТВ программу "600 секунд" в конце 80-х смотрела вся страна.
Однако вскоре, как говорили его недоброжелатели, в Невзорове якобы пробудился "инстинкт патриота-державника", что в то время фактически ставило крест на его телевизионной карьере. Пережив травлю радикальных "демократов" в начале 90-х годов и закрытие программы в октябре 93-го, тележурналист ушел в политику, став депутатом Госдумы.
И вот через десять лет Невзоров вышел в эфир с "Лошадиной энциклопедией". Первый канал не поскупился на прайм-тайм - каждое воскресенье в течение трех весенних месяцев Александр ведал зрителям о лошадях все, что он о них знает.
- Александр, почему вы переключились с людей на лошадей? Последние вам ближе?
- Конечно! Я этого никогда и не скрывал. (Несколько лет Невзоров работал каскадером. - Г.Р.).
- Выходит, что с людьми вам труднее общаться?
- Лошади стоят первыми в ряду живых существ. Наш извечный с ними контакт всегда был связан с жесткостью и изуверскими, издевательскими способами их воспитания - это прежде всего дело человеческое. "Лошадиная энциклопедия" сделана не про лошадей, а больше всего про человека и его глупость.
- Вас включили в состав мировой интеллектуальной элиты - так постановило Международное биографическое общество со штаб-квартирой в Кембридже с формулировкой "Исключительный вклад в развитие высшей школы верховой езды". Для вас это стало неожиданностью?
- Меня там воспринимают только как человека, который открыл новые способы воспитания лошадей. Я провел несколько показательных занятий, на которых и побывали кембриджские профессора.
- Вас, наверное, можно назвать первым лошадником России?
- Мне бы не хотелось быть первым, поскольку "лошадиный" русский мир больно уж непрезентабелен. Но не хочу быть и последним - я здесь совершенно сам по себе. Вся мировая практика - это то, что мне неприятно, то, от чего я сбежал. По-прежнему истязание лошади происходит под видом конного спорта, под видом скачек, бегов и других омерзительных забав.
- Сколько лошадей участвовало в вашем цикле?
- Очень много - 20-25, но из них три мои личные.
- Вы начинали свою карьеру с "600 секунд". Нынешнее сочетание с "Лошадиной энциклопедией" стало для многих зрителей непонятным.
- Вы знаете пьесу Евгения Шварца "Тень"? Вот и считайте, что "600 секунд" и политика - все это было моей тенью. Это моя тень была общественным деятелем. Это тень участвовала в переворотах, мятежах, ГКЧП. Это тень выступала, но не я. Теперь меня не вернуть в эту грязь, называемую политикой. У меня было много возможностей убедиться в том, до какой степени это занятие бессмысленно. Народ и сам протачивает какое-то свое особое русло в этой корявости, в окаменелости жизни. Я низко кланяюсь сегодняшнему государству за то, что, например, мне оно не мешает заниматься своим делом.
- И в политику вы теперь не вмешиваетесь?
- Нет-нет, мне это стало совершенно неинтересно, и я не вижу ни малейшего смысла этим заниматься. Собираюсь делать только то, что мне близко. Возможно, новый проект тоже будет косвенно относиться к лошадям.
- Вашему пристрастию к ним много страниц посвящено в Интернете, однако без вашего согласия на эти публикации. Вы хотя бы читаете их?
- Должен признаться, что я Интернетом не умею пользоваться. У меня компьютер-девственник, он даже не подключен к Интернету, а то гнездо, куда вставляется провод, заклеено жвачкой.
- С техникой вы не ладите?
- Я просто абсолютный дикарь. Но мне всегда распечатывают профессиональные сайты по экологии, ветеринарии. Мнение несовершеннолетних "прокатчиков" обо мне в Интернете мне безразлично. Глупо терять собственное время, читая их размышления.
- "Лошадиная энциклопедия" появилась не от разочарования на политическом поприще?
- Нет. Просто меня выпустили на свободу, и это сказочное чувство - я нашел дело, которое радует.
Александр Глебович Невзоров - трижды депутат государственной Думы РФ, Академик Славянской международной академии наук, советник Губернатора Санкт-Петербурга, консультант телеканала ОРТ, автор и ведущий таких знаменитых программ прошлого, как "600 секунд", "Дни", "Дикое Поле", режиссер-постановщик и сопродюсер фильма "Чистилище".
В начале девяностых вся страна на одном дыхании смотрела невзоровские "600 секунд". Потом были такие знаменитые программы, как "Дни", "Дикое Поле", фильм "Чистилище"… Александр Невзоров - человек неординарный. Но кто мы мог подумать, что он еще и страстный лошадник. Причем лошади для него не увлечение, а большое серьезное дело. Более того, он почти единственный у нас в стране, кто пытается работать с лошадьми по методу "естественных отношений" и занимается классической выездкой. "Классическая", она же "высшая" школа верховой езды (в иностранной литературе часто ее именуют по-французски haute e''cole) - в самом названии подчеркивается ее преемственность с мастерами прошлых веков. Каприоли, курбеты, испанский шаг…
Кто-то скажет: "опять Невзоров оригинальничает". Но, может быть, мы просто привыкли к определенным стереотипам? К сожалению, суперзнаменитый на Западе Пат Парелли совершенно неизвестен в России, лишь понаслышке у нас знают и о Венской школе, в которой со времен классиков сохранилось отношение к верховой езде как к искусству.
Элементы, считающиеся верхом сложности, и одновременно исключительная гуманность отношения к лошади - так по Александру Невзорову выглядит классическая школа выездки.
Расскажите, пожалуйста, предысторию своего увлечения классической школой выездки.
Вы знаете, для меня все, что связано с лошадьми до моих серьезных занятий, до того как я начал учиться, - это такой позор, что я о нем не хочу вспоминать. Да, я этим занимался, к сожалению, с малолетства, потом меня занесло в спорт, а из спорта я ушел и вовсе в постыдное дело - я делал трюки. Я был совершенно такой же скотиной, как и все, кто занимается спортом или трюками. Так же бил, как все бьют, так же пилил этим мерзким железом, заставлял прыгать через эти крашеные палочки.
А потом у меня появился конь. Сноровленный еще до меня. Законченный психопат, от которого отказались все. Даже мой тренер, троеборка, девушка, которая вообще ничего не боялась, на предложение сесть на Перста отвечала: "Ты что, у меня двое детей!"
Он был абсолютно не пригоден ни к конкуру, ни к выездке, ни как прогулочный. Он не давал до себя дотронуться, а под седлом вел себя так, будто он косячный жеребец, а ты пытаешься при нем покрыть его любимую кобылу. Но отказаться от этого коня я не мог. Хотя ничего в нем особенного - обычный бурый будеха, сын Аргона и Стадии, с достаточно простой родословной. Он наполовину араб, что его придурям придавало особую энергию, он не просто дурил, а дурил по страшному. Его невозможно было вывести, невозможно завести: он бросался на людей, вставал на свечки, бил по голове, откусывал пальцы. А на силу отвечал такой силой, что страшно вспомнить. В общем, он стал огромной проблемой. Что делать с таким конем? Ведь понятно, что его даже никому не отдашь, что у него судьба одна - мясокомбинат. Конь пробыл у меня три года, когда я узнал о существовании американца Парелли и француза Марио Люраши. Потом поехал в Вену, в Шантийи, в Сомюр. Я решил учиться. В общем-то, все это было сделано для того, чтобы каким-то образом спасти Петю. Сейчас это абсолютно другой конь. Он остался очень резким, очень свирепым, но, вероятно, полюбил меня и начал доверять, а начав доверять - полностью и безоговорочно подчинился и уже через полтора года научился сидеть, лежать, пошел испанским шагом и испанской рысью, начал делать пассаж, пиаффе, обратные пируэты на трех ногах. А потом начал делать и фигуры классической выездки.
Сколько у Вас лошадей?
А вы думаете, Петя кого-нибудь потерпит рядом? Шучу, конечно, сейчас уже потерпит. Просто выяснилось, что я не могу любить двух лошадей сразу. У меня сейчас один конь и у Лиды (Супруга А.Невзорова. - Прим. авт.) есть кобыла, которая тоже воспитана по методикам Парелли и умеет делать все то же самое, что и Перст, и еще галоп на месте. Ко мне очень часто обращаются с просьбой об уроках (не в части выездки, а в части исправления всяких поведенческих проблем). Если лошадь связана со спортом, я, как правило, отказываюсь, так как нет смысла приводить в порядок психику лошади, которую через месяц снова будут бить, наказывать и дергать железом, таскать по манежу от буквы до буквы, чтобы в миллионный раз репетировать одно и то же - какой-нибудь примитивный Большой приз. Есть, конечно, и исключения. Тогда я берусь помочь.
У Вас довольно своеобразный, по крайней мере, для нашей страны, взгляд на выездку.
Это не только мой взгляд - это общепринято в мире, в том мире, который хорошо понимает разницу между классической выездкой и так называемым спортом.
Спортсмены, правда, обычно пытаются с ходу обозвать это дрессировкой, не зная, вероятно, пикантного факта, что всем мире, кроме России, даже спортивная выездка называется дрессажем. И именно так, словом "дрессаж", выездка обозначена как олимпийский вид спорта. У нас же, по великой серости спортсменов, слову "дрессаж", или "дрессировка", придан некий слегка оскорбительный смысл.
Под классической Вы понимаете ту старинную выездку, где культивировались искусственные движения, от которых отказалась современная спортивная выездка?
Ну, насчет искусственности движений в классической выездке - это бред. Кстати, это высказывание очень характерно для спортсменов-конников, которые, как правило, плохо разбираются в лошадях.
Тот, кто долго наблюдал за лошадьми в их естественном природном состоянии, видел их драки, их флирт, знает нюансы табунных отношений, прекрасно понимает, что лошадь на свободе в момент боя или флирта демонстрирует практически все фигуры (вернее, элементы фигур), которые спортсмены именуют искусственными движениями: каприоли, лансады, левады, балансе. Тот абсолютный, глубокий сбор, который отличает классическую выездку от спортивной, - тоже абсолютно естественный элемент. Жеребцу, чтобы драться, свободно орудовать передними ногами, надо очень глубоко утвердиться на заду и сдать в затылке, прикрыв головой яремную вену на шее. Все это можно увидеть и в замечательном фотоальбоме Роберта Вавры, целый год фотографировавшего в табунах. Исключение составляет такой действительно дурацкий и уродливый элемент, как галоп на трех ногах.
Так что же такое выездка?
Есть настоящая выездка, широко представленная в мире Венской, Сомюрской и Королевской Андалузской школами, школой братьев Перальто, школами классической выездки в ЮАР, Бельгии, Голландии, школами барона Нейдорфа и гениальных французов - Марио Люраши и братьев Грюссов.
А есть спортивная выездка - некий упрощенный и адаптированный вариант классической выездки, который создавался в расчете на спортсменов, душевные и физические способности которых не позволяют им пойти дальше всякой элементарщины типа пассажа, пиаффе и менки ног в темп. Вот вся разница.
Съездите в Вену, посмотрите. При абсолютной чистоте исполнения - олимпийской чистоте, говоря вашим спортивным языком, - насколько больше элементов, насколько они богаче, органичнее и мощнее! И обратите внимание на возраст работающих там лошадей - около трети школьных липпицанов давно отметили двадцатилетие.
Все же, что связано со спортом, калечит лошадей и физически и психически. Надо наконец в этом честно сознаться. Точнейшим образом сформулировал ситуацию в спорте Пат Парелли: если бы спортивные лошади были людьми, то все они давно оказались бы в сумасшедшем доме. Пройдитесь по спортивным конюшням - вы не найдете ни одной психически нормальной лошади.
А что, есть какие-то эталоны лошадиной "нормальности"?
Разумеется. Это лошади Марио Люраши, которые по знаку ложатся на спину и позволяют сесть себе на грудь, это лошади Парелли, которые уходят от табуна за человеком, идут за ним и по просьбе ложатся, садятся. Хоть в поле, хоть в манеже. Это лошади, которые без железа пассажируют и пиаффируют - как на свободе, так и под всадником. Нормальные лошади есть, и их очень много.
В классической выездке есть принцип - строжайший и святой - лошадь никогда и ни за что нельзя наказывать. Захочется врезать прутиком - врежь себе.
Но мы даже детей наказываем!
Ну и наказывайте. А лошадей нельзя. С детьми отношения не так хрупки, как с лошадью. В классической выездке ведь нет Олимпиад - и спешить некуда. Форсировать, выбивать результат не надо.
То есть Вы хотите сказать, что сравнивать мастеров классической выездки и выездки спортивной в принципе невозможно, так как первые игнорируют соревнования?
Некоторые знаменитые специалисты изменяли строжайшему принципу классической выездки - не иметь никакого отношения к спорту. Даже сам великий Подхайский, который был директором Венской школы, участвовал в Олимпиаде в 1936 году и занял там третье место. Артур Котас, один из старших мастеров Венской школы, как только у него возникли в школе проблемы, был сразу приглашен тренером сборной по выездке сначала в Австралию, а потом в Америку. Но в целом среди тех, кто занимается классической выездкой, существует презрительное отношение к спорту.
Кто-нибудь в России занимается тем же, чем Вы?
Я знаю только Лену Павлович. Она гениально работает с лошадьми, делает почти всю школу. Этим летом я имел честь взять у нее несколько уроков - по задним и передним балансе, галлопадам и испанскому шагу назад. Она очень большой мастер, посерьезней многих моих испанских и французских тренеров.
Какие у вас впечатления от цирковых лошадников?
В России я знаю только Лену. В Европе знаю очень многих, по крайней мере всех тех, кто занимается классикой. Могу с абсолютной уверенностью сказать, что если сравнить конника-спортсмена и конника-циркача, то второй всегда будет иметь огромное преимущество в вопросах знания и понимания лошадей и умения работать с ними. Если всадник через два-три занятия может без всяких штрабатов и железок положить лошадь - это, безусловно, является доказательством его умения общаться с лошадьми и работать с ними. Я не видел спортсменов, которые бы это умели, и не видел циркачей, которые не умели бы этого. Без битья, криков, угроз, наказаний. Для меня это всегда тест: понимает ли человек лошадь. Те уважительные слова, которые я сказал о циркачах-конниках, разумеется, не относятся к так называемым "джигитам".
Можно ли научиться классической выездке по книгам великих мастеров?
Нет, нельзя, но и нельзя научиться классической выездке, не зная этих книг. Ведь отцов-основателей классической школы - Гризоне, Пигантелли, Ля Гериньера, Антуана де Плювинеля - давно нет с нами. К сожалению, уже умер полковник Подхайский. Но все они оставили труды, не знать которые - есть обыкновеннейшая серость.
Но ведь в те времена использовались огромные мундштуки и такие же жестокие шпоры?
Выездка имела массу отвратительных черт и отвратительных подробностей. Даже XIX век был еще веком абсолютного свинства по отношению к лошади, не только в выездке. Я уж не говорю о XV-XVII веках. Но сегодня все переменилось. В современной классической школе существует принцип - вся работа с железом должна вестись как подготовительная к его полному снятию. Я же не случайно сказал, что современная классическая школа не допускает никаких наказаний. Ни рукой, ни шпорой, ни хлыстом, ни железом. Если и употребляется иногда массивное и фигурное железо - то это стопроцентная бутафория, грызло всегда очень мягкое.
Хлысты не разрешаются вовсе. Если есть необходимость - можно пользоваться ломким тоненьким прутиком, потоньше сигареты. Разумеется, не для наказания, а для подсказки, да им и не ударишь. Обращали внимание, наверное, что в Венской школе, которая выезжает вся в золоте и мундирах, в руках только тоненькие прутики? Но Венская школа считается самой жесткой - там при постановке на каприоль возможно применение хлыстика. Люраши, к примеру, ставит на каприоль даже без прутика.
Сейчас классическая выездка существует в теснейшей психологической связи с методиками Пата Парелли, хотя вроде бы никакого отношения к нему не имеет. Но если раньше многое в выездке решалось силой и скотской жестокостью, то теперь, применяя метод Пата Парелли, можно получить чистейшее исполнение любой фигуры, не нарушая отношений с лошадью.
Дело в том, что в отличие от спортивной выездки, классическая ставит на первое место не результат, а отношения. У меня это много раз было - были проблемы с пиаффе, так как Перст все же очень горячий конь, одержимый движением вперед. И были минуты, когда я понимал, что если я проявлю чуть больше настойчивости, даже работая в руках (а работа в руках в классической школе берет процентов 70 времени), я испорчу отношения. И я отступал, я подождал год - и получил от него первое пиаффе на свободе, без насилия, принуждения и порчи отношений. Я учу на свободе почти всем элементам. Сперва свобода, потом руки, и только после этого сажусь.
Вы считаете, что лошадь очень умное животное?
Феноменально! Просто феноменально умное. Понимаете, это ведь кого спросить. Каждый раз, когда мы сталкиваемся со спортсменами или людьми, близкими к спорту, разговор об уме лошади вызывает либо некоторое отторжение, либо недоверие, либо улыбку. Точно так же можно спросить у прапорщика: "Слушай, прапорщик, солдаты умны?" Он ответит: "Дураки!" Если судить об уме лошадей только сверху и только через шпоры и мундштучное оголовье, там действительно ума немного. Но когда сталкиваешься с лошадьми, которые с другого конца поля от табуна приходят на зов, по команде ложатся и садятся, без железа понимают, что вы хотите, и делают то же самое пиаффе, ощущение такое, что куда там дельфинам. Мы спрашивали у тех, кто занимается классикой, часто ли они видели умных лошадей? Они говорят: "Мы глупых никогда не видели". Абсолютно другой в принципе подход, совсем другое отношение.
Все спортсмены относятся к лошади как к спортивному снаряду, только с кишками и кровообращением, и не понимают, соответственно, разговора о колоссальном лошадином уме. Если бы относились иначе, если бы работали лошадь, все время востребуя ее колоссальный интеллект, ее сообразительность и благородство, ее естественное, природное желание дружить - то занимались бы не спортом, а тем, чем занимаются Парелли или Люраши.
Но если лошадь такое высокоинтеллектуальное животное, то зачем ей делать сложные физические упражнения, которые нужны человеку, а не ей?
Ей это очень выгодно. Ее балуют и ласкают за это. Она, если подходить правильно к сложным фигурам, получает огромное удовольствие и от них, и от тех подарков, которые ей за это причитаются.
Тем-то и отличается классическая выездка от спорта, что если лошадь не хочет делать каприоль, то она не делает каприоль. И до тех пор, пока лошадь совершенно "голая" посреди манежа одна не сделает каприоль спокойно по команде, никто не будет заставлять его делать под седлом. К тому же в классической школе лошадь начинает делать каприоль в тринадцать лет. Это закон, которого негласно придерживаются все. В Вене, если вы подготовите лошадь меньше чем за восемь лет, вас выгонят. Мне спортивная выездка не нравится еще тем, что из нее убраны все элементы, которых невозможно добиться побоями, приспособлениями, железом, шпорами и т. д.
Как Вы относитесь к русской школе?
Важно понять, что нет и никогда не было никакой русской школы верховой езды, не было никакой русской выездки. Мы не можем назвать ни одного русского имени, равного Ля Гериньеру или Алоизу Подхайскому, Дю Кламму или барону Нейдорфу. Мы, к сожалению, вообще не можем назвать ни одного имени. Советские олимпийцы - это всего-навсего спортсмены, выполнившие определенные нормативы, достаточно несложные. И не более того. Они не создали школы, не совершили никаких открытий в выездке. Никто из них не решился шагнуть или хотя бы попробовать шагнуть за примитивные рамочки КЮРа Большого приза.
А вся история лошади в России - сплошной позор, грязь, безграмотность и жестокость. То, что я вижу сегодня в спорте - в российском, в европейском - продолжение этой истории, и видеть это невыносимо.
От Александра Невзорова одни в восхищении, другие -- в содрогании. Специально для врагов «железного Шурика» сообщаем, что у этого телетанка, способного без тени сомнения раздавить оппонента, есть слабое место. И слабость эта для него значит гораздо больше, чем все успехи на телеэкране. Невзоров -- лошадник. И не простой. В мире конников, конелюбцев, коневладельцев и коннозаводчиков он легенда. Если на одну чашу весов положить его журналистский профессионализм, а на другую -- «лошадиный», еще неизвестно, что перевесит. Невзоров учился во Франции у самых великих мастеров мира -- «Амати» и «Страдивари» лошадиного дела. И теперь уже за право поучиться у Невзорова предлагают немалые деньги. На «лошадиных» сайтах слово «Невзоров» встречается едва ли не чаще, чем слово «лошадь».
. Стать звездой лошадиного мира России мне было несложно. Причина не только в моих способностях и тех знаниях, которыми я располагаю, а прежде всего в поразительной серости этого мира, его беспросветной безграмотности, в примитивности понятий о лошади.
Мне, единственному человеку в России, который занимается старинной Высшей Школой (по-французски От Эколь) в ее подлинном варианте, нетрудно контрастировать с конным миром России, где никогда не было и нет высшей школы. А ведь когда-то и я был такой же свиньей, как и все, так же наказывал лошадей, прыгал на них, совершенно не чувствуя ни их души, ни их правды.
А потом мне достался конь, от которого отказались все.
На тот момент он уже настрадался от идиотов-спортсменов, ненавидел людей, был знаменит свирепостью и буйством, абсолютной безбашенностью и неуправляемостью. Путь у него был один -- на мясокомбинат. Обычно в спорте таких лошадей «убивают», то есть бьют до тех пор, пока характер не сломается.
Перста били особенно изощренно. Но он не ломался. С его буйством боролись самым простым образом -- его били и не кормили месяцами в надежде, что он смирится и утихнет. Не утихал. И при первой же возможности мстил. Мстил мощно и неотразимо, ибо его, полуараба-полубуденновца, одарил Господь Бог волшебным по силе темпераментом и умом.
На четвертом году жизни он был совершенно уверен, что мерзких существ, от дыхания и пота которых воняет съеденным ими мясом, которые то цепляются за его спину, то запирают его без травы неделями стоять в дерьме, лучше убивать сразу. При первой же встрече.
Поэтому, увидев его в первый раз, я струхнул. Он просто поразил меня мощью и неукротимостью, храбростью и ненавистью к человеку. Струхнули и мои консультанты. Меня отговорили его покупать. Но любовь -- жестокая штука, и вскоре я стал мучиться без этого невменяемого коня.
Его уже сто раз перепродали -- а я искал его. И нашел на какой-то помоечной конюшне, где на пятом году жизни он и должен был закончить буйные свои дни. Его не кормили месяц. По сути, он был почти мертвецом. Но его характер, его ненависть к человеку, его темперамент были при нем. И я забрал его. Забрал домой. Живую пятисоткилограммовую бомбу, с которой совладать было немыслимо.
И теперь, когда это чудовище по короткому моему цоканью языком -- без железа во рту, без уздечки! -- выполняет самые сложные фигуры Высшей Школы или когда слышит «сентадо» и, «улыбаясь», садится напротив, жеребцовым мощным похрюкиваньем приглашая своего друга (меня) усесться поудобнее рядом, я иногда вспоминаю того невменяемого Перста, каким он когда-то был.
Теперь он легко и без всякого принуждения делает и курбеты и балансе, испанский шаг и испанскую рысь, по просьбе ложится, садится, пассажирует и пиаффирует, делает обратные пируэты на трех ногах, кранчи, -- короче, делает все, что должна уметь делать лошадь От Эколь.
Во Франции никогда и ни за что не наказывают лошадь. Не допускается не то что удар -- даже тычок или окрик. Если ты ударил лошадь -- ты скотина, ты спортсмен. Даже хуже, ибо ты предал доверие лошади. В От Эколь нет соревнований. Если ты мастер -- ты можешь делать со своим умением все, что пожелаешь. Хочешь денег -- «делай» лошадей шейхам в Эмиратах, где за обучение лошади самому простому набору фигур Высшей Школы платят от ста тысяч. Хочешь -- преподавай в академиях Бельгии, Франции, Австрии. Хочешь -- готовь лошадей для Голливуда. Мастеру нельзя только одного -- помогать спортсменам (скотам).
В конном же мире России, который когда-то крепко уродовал моего Петю (Перста), все основные ставки сделаны на самое глупое и нерезультативное -- на жестокость. На беспробудную и скотскую жестокость. Она -- во всем.
«Чайник», впервые гордо нацепивший обтянутую бархатом жокейку-«даунку», как правило, и не подозревает, что теперь на его башке красуется такой же символ грубого и скотского издевательства над лошадью, как немецкая каска с эмблемкой СС, символизирующая концентрационные лагеря, погромы и расстрелы людей.
Я ненавижу конный спорт, хотя меня учили не замечать его. Мои великие учителя всегда объясняли мне, что конный спорт -- это другая планета, где отношения между людьми и лошадьми совершенно другие. Но я его все равно ненавижу ненавистью, переданной мне моим Петей. И другими лошадьми, с которыми я работал и работаю. Я ненавижу конный спорт от имени и по поручению Рыцаря и Амулета, Ванды и Ирхата, Аверона и Гайдамака -- да сотен лошадей, которых я знал, которых конный спорт искалечил и обыдиотил. Прошу прощения за лирику.
. Ладно, по порядку. Да, у людей есть примитивная и жестокая забава, которая называется «конный спорт». В нем две главные дисциплины -- конкур и выездка.
Конкур -- это когда лошадь заставляют перепрыгивать крашеные палочки, установленные на разной высоте, или наборы таких палочек, что называется системой препятствий. Поскольку занятие это абсолютно противоестественное для лошади -- в природе перепрыгнуть что-либо высокое она может, только спасаясь от опасности, -- ее заставляют совершать это действие под воздействием сильной боли во рту, в боках и под страхом немедленных и крайне жестоких избиений, если она начнет отказываться.
Спортсмены называют эти избиения «наказанием». Они вообще очень любят это словечко.
Для того чтобы лошадь не сбивала крашеную палочку, задев ее случайно, а боялась бы ее, точно так же, как она боится сидящего на ней наездника, делается так называемая «подбивка». Суть «подбивки» заключается в том, что лошадь в тот момент, когда она перепрыгивает препятствие, снизу бьют по ногам, резко подняв верхнюю планку. Чтобы удар был особенно болезненным, деревянную крашеную палку заменяют железной трубой. Иногда с подведенным к ней электротоком. Это самая обычная практика.
Есть и другие способы воспитать в лошади «аккуратность», как выражаются спортсмены и те носители «даунок», которые им по глупости подражают. Самый простой «немецкий» способ -- к ногам лошади в тех местах, где она может задеть ими палочку, приматывают бинтами пивные пробки. Острым краем к ноге. При случайном ударе пробка причиняет боль настолько дикую, что в следующий раз лошадь будет поднимать ноги как можно выше.
Сразу оговорюсь: ни «подбивка», ни «пробки» вообще не считаются жестокостью -- это норма, и через одну или другую процедуру проходят все спортивные лошади. И не только в варварской России. Скотская забава по имени «конкур», как вы знаете, существует везде. И способы «подбивки» везде одинаковы. Кроме «подбивки», есть еще «цмыканье» и «пилежка», когда железкой во рту лошади ей причиняется очень сильная боль. Есть обычные избиения хлыстом и подъемы на прыжок «с хлыста».
Поскольку перепрыгивание через крашеные палочки процедура примитивная и повторяется она каждый день, то любая лошадь очень скоро становится идиоткой. И поскольку перепрыгивание процедура еще и противоестественная для лошади, через несколько лет сухожильно-связочный аппарат ног лошади разрушается полностью.
Часто больную, с серьезно травмированными связками ногу, что называется, «обкалывают перед стартом» -- делают блокаду любым сильным анальгетиком. Исключительно для того, чтобы хромота хоть на полчаса перестала быть явной.
Лошадь становится инвалидом очень быстро. А дальше -- либо на мясо, либо дураку-частнику, либо в прокат, где ее, уже испытывающую адскую боль от любого движения, будут домучивать подражатели спортсменам. И снова будут бить, называя избиения «воспитательными мерами» или «наказанием». Причем чем больше ее будут заставлять прыгать, тем сильнее будет боль, тем хуже она будет прыгать и тем чаще ее будут бить. Пока не забьют.
Если взять и очистить так называемый конкур от шелухи красных рединготов и бархатных жокеек, от понтов и азарта, от медалей и призовых денег, то мы получим примитивное болевое принуждение великолепного, интеллектуального и, на беду свою, феноменально красивого существа по имени лошадь к совершению саморазрушительных и противоестественных для лошади действий. То есть очень жестокую забаву людей, любое участие в которой позорно.
Дикая жестокость этой забавы непонятна случайному зрителю. Спортсмены и подражатели спортсменам скучно лгут о каком-то контакте с лошадью, хотя, как правило, не умеют добиваться от лошади никаких действий, кроме тех, которые можно достичь с помощью пыток. Комментаторы конкурных турниров блеют что-то про шенкеля и «принятие на повод». Но существа дела никто не затрагивает: не принято.
Примерно такая же история с выездкой -- второй главной дисциплиной конного спорта. Спортивная выездка в ее сегодняшнем виде есть упрощенный, опримитивленный вариант старинной От Эколь. Опримитивленный с расчетом на то, что заниматься ею будут не слишком талантливые люди.
От Высшей Школы спортивной выездке остались лишь самые незатейливые упражнения, не требующие никакого особого труда, или те, которых легко можно добиться причинением лошади боли во рту и в боках. Все, что требовало установления действительно высоких отношений между человеком и лошадью, все, что могло основываться на доверии лошади к человеку, -- все было изъято! И езда без всяких уздечек и недоуздков, и укладка, и усадка лошади голосом, и школьные фигуры, и испанский шаг, и множество других восхитительных штук, которые дают представление о феноменальной обучаемости лошади, о ее таланте и умении дружить и доверять.
Из всех вышеперечисленных элементов спортивная выездка оставила самые простенькие -- пассаж и пиаффе. Пассаж -- это очень медленная и ритмичная высокая рысь с подвисанием. Пиаффе -- это рысь на месте.
При этом в спортивной выездке пассаж и пиаффе считаются верхом совершенства, «делаются» годами и преподносятся как что-то сверхъестественное. Исполняют эти элементарные элементы, набив лошади рот железом аж двух видов -- к трензелю, который, переламываясь посередине, впивается в верхнее небо, добавляются еще и мундштук с цепочкой, причиняющей жуткую боль лошади в нижней челюсти. В то время как Марио Люраши, великий всадник, у которого мне посчастливилось учиться, учит любую лошадь пиаффе за три дня, а пассажу за неделю -- как в уздечке, так и без единого ремешка на голове. И без единого, разумеется, удара или окрика.
И у спортсменов есть любимый довод в пользу битья лошади: мол, животное табунное, в табунах друг друга лупят, лидерство устанавливают в табуне силой, меж собой дерутся по-страшному, посему и наказывать (бить) лошадей необходимо.
Теория идиотская. Муж вправе ухватить жену за задницу, и она, скорее всего, отнесется к этому нормально. Но если это сделает посторонний дяденька в трамвае, ситуация, согласитесь, меняется.
То, что лошадь готова стерпеть и примет как должное от другой лошади, она никогда не примет от постороннего и враждебного существа, каким справедливо считает человека. Для лошади мир делится на тех, кого едят, и на тех, кто ест. Про себя она прекрасно знает, что относится к тем, кого едят. И знает, что человек относится к категории тех, кто убивает. Она мгновенно определяет это по повадкам человека, по его направленным прямо обоим глазам (как у всякого хищника, у человека бинокулярное зрение, в то время как у травоядных так называемое зрение осторожности -- их глаза расположены по обе стороны головы, чтобы охватить большее пространство).
Потому удар, нанесенный человеком, любой удар никогда не будет воспринят лошадью как воспитательный. Для нее это всегда начало ее убивания. Понятие «повоспитывать» в мире лошадей отсутствует. Каждым ударом, каждой грубостью человек напоминает лошади, что он хищник и доверять ему нельзя.
Надо мной смеются, что обучение каждой, даже самой безумной лошади я обязательно начинаю с того, что учу ее ложиться по свисту и непременно ложусь на нее сам.
Если ваша лошадь вам этого не позволяет, значит, никакого доверия к вам нет. Вы хищник.
Александр НЕВЗОРОВ, Елизавета НЕВЗОРОВА, Журнал "Огонек"
Читайте также: