Как везли бревно на семи лошадях башлачев

Опубликовано: 26.04.2024

Подблюдные песни, русская культура и Егор Летов

И вновь мы обращаемся к песне "Про дурачка" из альбома 1990 года "Прыг-скок" проекта Егора Летова "Егор и опизденевшие". Это первая, открывающая альбом песня. Известно, что при написании данной песни Егором "связующим звеном явилось несколько переработанное древнерусское заклинание на смерть".

"Ходит покойничек по кругу,
Ищет покойничек мертвее себя»

Скорее всего это лишь часть заклинания. Точнее сказать невозможно, пока не удастся отыскать достоверный источник . Впрочем, дорогу осилит идущий, камрад
183 сообщил, что нечто похожее он читал в "Славянской книге мертвых".

"Славянская книга мертвых. Извод волхва Велеслава". Странная компиляция славянского фольклора под соусом некоего откровения и с весьма архаической структурой. Для нас данная книга представляет интерес только как сборник фольклора, поэтому оставим за скобками вопрос о её подлинности и т.п. Больше всего нас интересуют стихи №№ 158-200, так называемые "Подблюдные гадания на смерть".

Они не содержать в себе упоминаемого Егором искомого заклинания "Ходит покойничек по кругу", но содержат другие, достаточно любопытные строки:

158.
Идёт Смерть по улице —
Слава!
Несёт блин на блюдце —
Слава!
Да кому-то мы поём —
Слава!
Да тому и выпоем —
Слава!
Кому вынется — скоро сбудется,
Тому сбудется — не минуется!

159. Идёт Смерть по улице,
Несёт блины на блюдце.
Кому вынется — тому сбудется,
Тому сбудется — не минуется!

Сравним эти стихи со строчками из песни "Прыг-скок":

"Идет смерть по улице,
Несет блины на блюдце,
Кому вынется,
Тому сбудется"

Таким образом, не найдя пока заклинания "Ходит покойничек. " мы нашли другой источник песни, "Подблюдные песни".

Здесь можно было бы поставить точку, но сам материал, подблюдные песни, оказался очень интересным. Что же это такое, подблюдные песни?

Начнем с того, что это не заклинания. Это гадания. Точнее элемент традиционных русских гаданий на блюдце. Отсюда и название. Причем это гадание не обязательно на смерть, а практически на любое событие.

Как сообщает сборник "Русский фольклор" под редакцией В.П. Аникина:

"Своё название песни получили в связи с игрой, которой сопровождалось гадание. В блюдо каждый играющий клал свой предмет (обычно колечко), затем пелись «подблюдные» песни. Ведущий игру не глядя вынимал из блюда первое попавшее под руку кольцо. Содержание песни относили к тому, чье кольцо оказывалось вынутым. Образ подблюдной песни заключал в себе иносказание, намек, по которому судили о будущем. У песни был обязательный припев, который закреплял гадание."

Гаданий этих множество. Всех любопытных отсылаю к уже упомянутым "Славянской книге мертвых" и сборнику "Русский фольклор", М., 1984 г., изд-во "Художественная литература". Я также пользовался книгой Е.А. Авдеевой "Записки и замечания из Сибири", 1837 года, и имеющимися в интернете записями фонда ФЭЦ (Фольклорно-этнографический центр).

Нам, к сожалению, вряд ли установить, каким путем попали к Егору подблюдные песни и какими источниками он пользовался. Но подблюдные песни, как элемент фольклора, оказали влияние на всю русскую культуру последних двух веков. Каким бы ни был феномен Егора, но рассматривать его в отрыве от культурной среды, культурного контекста, в котором он существовал, было бы не правильно. Любое творчество имеет свой исток. Поэтому рассмотрим поближе такое явление, как подблюдные песни в культурологическом контексте.

Доказательством огромного влияния подблюдных песен на народное творчество, на народную, а вслед за ней и всю русскую культуру являются многочисленные факты использования, цитирования, переработки подблюдных песен в русской словесности. Да и не только словесности.

Уже в 1808 году В.А. Жуковский в балладе "Светлана" обращается к теме подблюдных песен:

Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали…
За ворота башмачок,
Сняв с ноги бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили С
Снежным курицу зерном;
Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой,
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
Песенки подблюдны.

От романтики любовных баллад подблюдные песни быстро перекочевали в творчество иного толка. В 1824 году будущие декабристы Кондратий Рылеев и Александр Бестужев, выпустили цикл стихов "Подблюдные песни". В них, сохранив форму народного творчества, поэты значительно изменили смысл. Подблюдные песни в их интерпретации это не столько гадания, сколько беспощадные обличения пороков и нравов власти, грозные пророчества и гневные овинения:

1
Слава богу на небе, а свободе на сей земле!
Чтобы правде ее не измениваться,
Ее первым друзьям не состареться,
Их саблям, кинжалам не ржаветься,
Их добрым коням не изнеживаться.
Слава богу на небе, а свободе на сей земле!
Да и будет она православным дана. Слава!

2
Как идет мужик из Новагорода,
У того мужика обрита борода;
Он ни плут, ни вор, за спиной топор;
А к кому он придет, тому голову сорвет.
Кому вынется, тому сбудется;
А кому сбудется, не минуется. Слава!

3
Вдоль Фонтанки-реки квартируют полки
Их и учат, их и мучат, ни свет, ни заря!
Что ни свет, ни заря, для потехи царя.
Разве нет у них рук, чтоб избавиться мук?
Разве нет штыков на князьков-голяков?
Да Семеновский полк покажет им толк.
А кому сбудется, не минуется. Слава!

4
Сей, Маша, мучицу, пеки пироги:
К тебе будут гости, к тирану враги,
Не с иконами, не с поклонами,
А с железом да с законами.
Что мы спели, не минуется ему,
И в последний раз крикнет: «Быть по сему!»

5
Уж как на небе две радуги,
А у добрых людей две радости:
Правда в суде да свобода везде, -
Да и будут они россиянам даны. Слава!

6
Уж вы вейте веревки на барские головки;
Вы готовьте ножей на сиятельных князей;
И на место фонарей поразвешивать царей.
Тогда и будет тепло, и умно, и светло. Слава!

7
Как идет кузнец из кузницы, слава!
Что несет кузнец? Да три ножичка:
Вот уж первой-то нож на злодеев-вельмож,
А другой-то нож - на судей на плутов,
А молитву сотворя, - третий нож на царя!
Кому вынется, тому сбудется,
Кому сбудется, не минуется. Слава!

В интерпретации Рылеева и Бестужева подблюдные песни не только мощное обличение, но и полноценное литературное произведение. Произведение абсолютно самостоятельное, начавшее собственную, долгую жизнь.

Вполне возможно, что помимо Рылеева и Бестужева у цикла были и еще авторы, из кружка декабристов, об этом существуют косвенные показания (напр. Е.П. Оболенского), но интереснее другое. Цикл сразу же ушел в народ, получил широкое распространение, гулял по нему в разных списках и дописках и через какое-то время прочно укоренился в сознании народа как его же творчество:

Уж как шел кузнец
Да из кузницы -
Слава!
Нес кузнец
Три ножа -
Слава!
Первый нож
На бояр, на вельмож -
Слава!
Второй нож
На попов, на святош -
Слава!
А молитву сотворя,
Третий нож на царя -
Слава!

Позднее, оставшийся в живых в ходе репрессий декабристов Бестужев еще вернется к теме подблюдных песен, в частности в написанной им в 1831 году повести "Страшное гадание".

Примерно в то же время, что и декабристы, Александр Сергеевич Пушкин создает гениальный роман в стихах "Евгений Онегин", в котором, в частности упоминает подблюдные песни:

Они хранили в жизни мирной
Привычки милой старины;
У них на масленице жирной
Водились русские блины;
Два раза в год они говели;
Любили круглые качели,
Подблюдны песни, хоровод;
В день Троицын, когда народ,
Зевая, слушает молебен,
Умильно на пучок зари
Они роняли слезки три;
Им квас как воздух был потребен,
И за столом у них гостям
Носили блюды по чинам.

Шло время и вот уже великий русский драматург Александр Николаевич Островский в комедии 1853 года "Бедность не порок", во втором действии описывает гадание с применением подблюдных песен:

Островский вообще очень интересовался народным творчеством. Вершиной этого интереса стала написанная через 20 лет после "Бедности. ", пьеса в стихах "Снегурочка". И, хотя она не содержала в себе подблюдных песен как таковых, но вся она была напитана народным творчеством, традициями, мифами, элементами обрядов. Она как бы произросла из народа, но уже на достаточно плодородном слое новой русской культуры. Отходя от народных корней, но будучи при этом в чем-то даже новаторской, она вдохновила двух великих современников, П.И. Чайковского и Н.А. Римского-Корсакова на написание великолепных опер.

Ученик Римского-Корсакова, большой поклонник народной музыки, двойной тезка Егора Летова, Игорь Фёдорович Стравинский, уже в 20 веке отдал должное подблюдным песням, включив в цикл для хора a capella "Четыре русские песни", подблюдную песню на народные слова.

Вот краткий обзор использования, заимствования, переработки подблюдных песен в русской культуре 19-20 веков. Зародившись как часть обряда, она использовалась в литературе и музыке для создания лирических и трагических образов, для описания быта, как орудие пропаганды, как инструмент высокого искусства. В народе подблюдная песня жива и поныне, но услышать её в чистом виде можно лишь у бабушек, в глухих деревнях.

Повторюсь, нам не дано узнать, откуда почерпнул Егор вдохновение на написание песни "Про дурачка", но мы можем понять, в какой культурной среде она родилась.

Тема подблюдных песен в творчестве Егора не исчерпывается песней "Про дурачка". Альбом 1993 года "100 лет одиночества" того же проекта "Егор и опизденевшие" содержит песню "В начале было слово":

Как везли бревно на семи лошадях,
Сквозь игольное ушко, да за тридевять червивых земель,
За снотворные туманы, за бродячие сухие леса,
За дремучие селения, за кислые слепые дожди,
За грибные водопады, за бездонные глухие поля,
За рассыпчатые горы, за раззявые вонючие рты,
По дощатому настилу, по тревожной суетливой листве,
По подземным переходам, по зарёванным прыщавым щекам.
В начале было слово.
В начале было слово.
Все слова — пиздеж!

Первые две строчки этой песни не что иное, как переработанная подблюдная песня гадания на смерть. Подобный текст мы встречаем в уже упомянутой "Славянской книге мертвых":

162. Везут бревно на семи лошадях,
Если семь не повезут — восьмую подпрягут ,
Далеко увезут и назад не привезут!
Это сбудется да не минуется!

В архивах ФЭЦ есть также запись крещенской календарной песни:

Крешшеныи вецяр да страшны вечёра, ой,
Ой, и страшныи-ти вецёра да крешшенскиё.
Илея, да илея, ой, крешшенскиё
Ходит котицёк да по забороцьке,
Ой, илея, да илея.
Ешшо ишшот котицёк да сибе кошецьку,
Ой, илея, да илея.
Ошшо кошецьку да сибе пароцьку,
Выбираёт котицёк дак себе пароцьку, да
Котик машёт лапоцькой.
Ой, илея, да илея.
Летят, летят воробышки,
Уселись на перегород,
Ой, илея, да илея.
Прилетел воробей,
Уклюнул воробышку,
Ой, илея, да илея.
Эта-то воробышка
Была его парочка,
Ой, илея, да илея.
Что везут бревно
Да на семи лошадях,
Ой, илея, да илея.
Что восьмую подпрягут
Да и гроб повезут,
Ой, илея, да илея.
Ходит по полю бодривко,
Рад бы бодриться, да штаны коротки,
Ой, илея, да илея.

Раствори, мати, квашеночку,
Пеки пироги,
Ой, илея, да илея.
К тебе, мама, сваты,
Ко мне – женихи,
Ой, илея, да илея.
К тебе, мама, в лаптях,
Ко мне – в сапогах,
Ой, илея, да илея.
Ко крыльцу подъехала карета,
В ней два жениха,
Ой, илея, да илея.
В сером хорошем костюме –
Не мой жених.
В синей оборванной кошульке –
Это мой женишок,
Ой, илея, да илея.

(Источник: Никольские песни, записанные в Никольском районе Вологодской области / Сост. М.Л. Мазо. Л.; М., 1975 г.)

Кстати, в этой же песне описываются похождения неких "Котика" и "Бодривки", и, хотя это конечно не тот "покойничек" из упоминаемого вначале заклинания "Ходит покойничек по кругу. ", но по структуре весьма похоже.

Итак, все вышеперечисленные факты свидетельствуют о том, что Егор был прекрасно знаком, как с народным творчеством, так и с подблюдными песнями. А культурологический экскурс в историю подблюдной песни в контексте русской культуры позволяет по-новому взглянуть как на истоки русской культуры вообще, так и творчества Егора в частности.

Хорошо, коли так. Коли все неспроста,
Коли ветру все дуть, а деревьям — качаться.
Коли весело жить, если жить не до ста.
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться.

Коли весело жить, не считая до ста.
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться.

Возвращаются все. И друзья, и враги
Через самых любимых, да преданных женщин.
Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше.

Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше.

Хорошо, коли так. Значит, ищут судьбу.
А находят себя, если все же находят.
Если дырку во лбу вы видали в гробу,
Приказав долго жить, вечным сном, дуба дав,
Или как там еще в обиходе.

Да хорошо и в гробу! Лишь бы с дыркой во лбу.
Приказав долго жить… или как там еще в обиходе.

Только вечный огонь все равно прогорит.
Пусть хорош этот сон. Только тоже не вечен.
На Молочном пути вход с восхода открыт.
И опять молоко — по груди, по губам…
И нельзя изменить место встречи.

На Молочном пути вход с восхода открыт.
И опять молоко… и нельзя изменить место встречи.

Если баба трезва, если баба скушна,
Да может ей нелегко, тяжело да невесело с нами.
А налей ей вина, а достань-ка до дна —
Ох, отсыплет зерна и отдаст тебе все,
Чем поднять в печке пламя.

Да налей-ка вина, да достань-ка до дна!
Ох, отдаст тебе все, чтоб поднять в печке пламя.

И опять каравай собираешь по крохам.
И по каплям опять в кипяток свою кровь.
Жизнь… она не простит только тем,
Кто думал о ней слишком плохо.
Баба мстит лишь за то, что не взял,
Что не принял любовь.

Жизнь… она не простит тем, кто думал о ней слишком плохо.
Баба мстит лишь за то, что не взял, что не принял любовь.

Так слови свое Слово, чтобы разом начать все дела.
Как положено, все еще раз положить на лопатки.
Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела.
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела.
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтоб они не прощали, когда ты игру не поймешь,
Когда мячик не ловишь и даже не плачешь в подушку.
Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь,
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.

Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь,
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.

А погремушка гремит, да внутри вся пуста.
Скушно слушать сто раз! — надоест даже сказка.
Так не ждал бы, пока досчитают до ста.
Лучше семь раз услышать — один раз сказать
Или спеть, да не сдвоить, а строить, сварить, доказать,
Но для этого в сказке ты должен учуять подсказку.

Чтобы туже вязать, чтобы туже вязать,
Нужно чувствовать близость развязки.

Колея по воде… Но в страну всех чудес
Не проехать по ней, да еще налегке, да с пустым разговором.
Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез?
Я, конечно, спою, я, конечно, спою, но хотелось бы — хором.

Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез?
Я, конечно, спою, но хотелось-то — хором.

Ведь хорошо, если хор в верхней ноте подтянет,
Подтянется вместе с тобою.
Кто во что, но душевно и в корень,
И корни поладят с душой
Разве что-то не так? Вроде все, как всегда.
То же небо опять голубое.
Да, видно, что-то не так, если стало вдруг так хорошо.

Да только что тут гадать? Высоко до небес.
Да рукою подать до земли, где месить тили-тесто.
Если ты ставишь крест на стране всех чудес,
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.

Если ты ставишь крест на стране всех чудес,
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.

А наши мертвые нас не оставят в беде.
Правда, наши павшие, как на часах часовые.
Но отражается небо во мне и в тебе,
И во Имя Имен пусть живых не оставят живые.

Да, в общем, места в землянке хватает на всех.
А что просим — да мира и милости к нашему дому.
И несется сквозь тучи забористый смех.
Быть — не быть… В чем вопрос, если быть не могло по-другому.

И несется сквозь тучи забористый смех.
Быть — не быть? В чем вопрос, если быть не могло по-другому.

Егор Летов, Янка Дягилева, Кузя Рябинов

Русское поле экспериментов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЕГОР ЛЕТОВ

Как заброшенный листок

Как обрушенный песок

Через лужи, через крыши

Сквозь угольные дома

Сквозь балконы и афиши

Всё на север всё на север

Где гудит голодный месяц

в меховом вечернем небе

над застенчивой долиной

над горючими снегами

Где вздымаются рогами

Силуэты и сугробы

В малахитовых шкатулках

Папиросы и другие табачные изделия.

Небо цвета мяса

Когда ты споткнулся

Засиделся за костром

Сгорели брови, ресницы, очки

Сгорели губы, язык

Сгорела прозрачная грудь

Лишь руки тихо горят в бархатной темноте

Блики на клёнах

Пальцы вспыхивают синим пламенем

Выступает масло весело сгорает

И так до рассвета.

Плотно прижавшись лицом к ночному окну.

Я, затаив дыхание,

Ловлю шорохи слов,

Сказанных днем, которые

Медленно оседают, кружась и покачиваясь,

На теплую землю.

Как будто за ними

Скрывается всё что угодно

Кому бы то ни было

Во что бы то ни стало

Вечером тени обильны и гулки

Солнечный свет словно в зеркале тянется вдоль и налево

Запах далекой воды

И шагов по скрипящей зубами листве

Во всем проявляется склонность

К терпеливому прозябанию

И пятнистым столбам на холме

Птицы терзают гнезда

Люди исходят шепотом

Интонации вопросительны и молчаливы

Карманы полны разноцветных бумажек

От кислых конфет

И нелепых стихов.

Если бы был я чуть чуть поконкретней

Я бы сурово и громко нагадил

На ваши мясные трагедии

На задорные раздражённости

И седые беспечности

Мне бы быть лишь чуть чуть поконкретней

Только вы всё равно не поверите

Только вы всё равно прикарманите

Вокруг ёлочки будете пьяненьки

И кидать в меня будете веником

Так что я лучше лягу посплю

Я смотрю в окно

В желудке плавает чай

В поле растет молочай

С новым годом вас, дорогие товарищи.

В луже кровавого оптимизма

Валяется ощущение человека в телогрейке.

Весело и великодушно

Разбегаются в разные стороны

Где пальцы, погоны, карманы…

У вас лица, как гороховый суп

У вас жизни, как промасленная бумага

У вас мечты, как выстиранные пододеяльники

У вас мир как противогаз.

Я совсем не похож

И она похожа — она спит она теплая

И он похож — у него лицо железяка

И они все похожи — кровь так и брызжет

А я совсем не похож.

Солнце садится — красное как холодильник

На куске деревянного дома сидит одетая девушка

У девушки харя такая и волосы желтые крашеные

И ноги она раздвинула в обе стороны

Но она не выпимши — только кажется что выпимши

а по правде не выпимши

И смотрит она в одно место

А кругом люди ходят обнимают друг друга и песни поют

К коммунизму идут

И солнце садится, распространяя запах полезных витаминов

а девушка в позе сидит

и в одно место смотрит.

Я устал от тишины

Тишина свинцовой кастрюлей нависла над нами

От нее в жопе щекотно и суетливо

От нее умирают свирепые ёжики

Бейте в черный барабан

Мозгами полейте обои на стенах

Ротовым отверстием издавайте

протяжные звуки поезда который устал от ржавого здравомыслия рельсов.

ПОЕЗД С МОСТА ПИЗДЫК!

Я кота держу и гляжу

как мы с ним отражаемся в зеркале -

нас обоих поймали

в полиэтиленовый мешок.

Сапоги стучали в лицо

Виски лопнули пузыри

Нога выломилась углом

Ребра треснули как грибы

Он — в центре круга

В центре лужи вытекшего сока.

Наконец что-то с шипом взорвалось

В середине тщедушного тела.

…по красному полю

по пояс в траве

побежала — побежала — побежала…

Схватил бы себя за лицо

Костлявыми птичьими когтями-пальцами

Рванул бы сорвал бы с себя

Бросил бы раздавил растоптал.

Сидя на самом краешке

Над коричневой рекой

На громоздкое небо

И что-то такое собрался подумать

Как вдруг поруке

В сумасшедшем доме

Что кровавые туши убитых зверей

Превратились в огромные сочные

Апельсины гранаты лимоны

Он сидит на табуретке

И смотрит как медленно падает снег.

В автобусе или троллейбусе

Ехал простой человек

Он был совсем обыкновенный

В поношенной телогрейке

В поношенных валенках

В поношенном сером лице

Он держал полиэтиленовый или целлофановый

Пакет с печеньем пряниками

И, скорее всего, апельсинами

Я был в данном случае

Контролером автобуса или тролейбуса

А может быть, и кондуктором

И я спросил его: Куда вы едете?

— На край земли — ответил он.

Я сказал ему: Вот ваш билет, куда вы едете?

Все стихи Александра Башлачёва

Вечный пост

Засучи мне, Господи, рукава!

Подари мне посох на верный

Я пойду смотреть, как твоя вдова

В кулаке скрутила сухую грудь.

Уронила кружево до зари.

Подари мне посох на верный путь!

Отнесу ей постные сухари.

Отнесу ей чёрные сухари.

Раскрошу да брошу до самых звёзд.

Гори-гори ясно! Гори.

По Руси, по матушке – Вечный пост.

Хлебом с болью встретят златые дни.

Завернут в три шкуры да все ребром.

Не собрать гостей на твои огни.

Храни нас, Господи!

Храни нас, покуда не грянет Гром!

Завяжи мой влас песней на ветру!

Положи ей властью на имена!

Я пойду смотреть, как твою сестру

Кроют сваты в тёмную, в три бревна.

Как венчают в сраме, приняв пинком.

Синяком суди, да ряди в ремни.

Но сегодня вечером я тайком

Отнесу ей сердце, летящее с яблони.

Пусть возьмёт на зуб, да не в квас, а в кровь.

Коротки причастия на Руси.

Не суди ты нас! На Руси любовь

Испокон сродни всякой ереси.

Испокон сродни черной ереси.

На клинках клялись. Пели до петли.

Да с кем не куролесь, где не колеси,

А живи, как есть –

Как в глухом лесу плачет чёрный дрозд.

Как присело солнце с пустым ведром.

Русую косу правит Вечный пост.

Храни нас, Господи, покуда не грянет Гром!

Как искали искры в сыром бору.

Как писали вилами на Роду.

Пусть пребудет всякому по нутру.

Да воздастся каждому по стыду.

Но не слепишь крест, если клином клин.

Если месть – как место на звон мечом.

Если все вершины на свой аршин.

Если в том, что есть, видишь, что почём.

Но серпы в ведре да серебро в ведре

Я узрел, не зря. Я – боль яблока

Господи, смотри! Видишь? На заре

Дочь твоя ведёт к роднику быка.

Молнию замолви, благослови!

Кто бы нас не пас Худом ли, Добром,

умойся в моей любви!

Всё небо с общину.

Мы празднуем первый Гром!

Время колокольчиков

Долго шли – зноем и морозами.

Всё снесли – и остались вольными.

Жрали снег с кашею берёзовой.

И росли вровень с колокольнями.

Если плач – не жалели соли мы.

Если пир – сахарного пряника.

Звонари чёрными мозолями

Рвали нерв медного динамика.

Но с каждым днём времена меняются.

Купола растеряли золото.

Звонари по миру слоняются.

Колокола сбиты и расколоты.

Что ж теперь ходим круг-да около

На своём поле – как подпольщики ?

Если нам не отлили колокол,

Значит, здесь – время колокольчиков.

Ты звени, звени, звени сердце под рубашкою!

Второпях врассыпную вороны.

Эй! Выводи коренных с пристяжкою

И рванём на четыре стороны.

Но сколько лет лошади не кованы,

Ни одно колесо не мазано.

Плётки нет. Сёдла разворованы.

И давно все узлы развязаны.

А на дожде – все дороги радугой!

Быть беде. Нынче нам до смеха ли?

Но если есть колокольчик под дугой,

Так, значит, всё. Заряжай – поехали!

Загремим, засвистим, защёлкаем!

Проберёт до костей, до кончиков.

Эй! братва! Чуете печёнками грозный смех

Век жуём. Матюги с молитвами.

Век живём – хоть шары нам выколи.

Спим да пьём. Сутками и литрами.

Не поём. Петь уже отвыкли.

Долго ждём. Все ходили грязные.

Оттого сделались похожие,

А под Дождём оказались разные.

Большинство – честные, хорошие.

И, пусть разбит батюшка Царь-колокол –

Мы пришли. Мы пришли с гитарами.

Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл

Околдовали нас первыми ударами.

И в груди – искры электричества.

Шапки в снег – и рваните звонче.

Свистопляс! Славное язычество.

Я люблю время колокольчиков.

Лихо

Если б не терпели – по сей день бы пели.

А сидели тихо – разбудили Лихо.

Вьюга продувает белые палаты.

Головой кивает хвост из-под заплаты.

Клевер да берёзы. Полевое племя.

Север да морозы. Золотое стремя.

Серебро и слёзы в азиатской вазе.

Потом – юродивые-князи нашей всепогодной грязи.

Босиком гуляли по алмазной жиле.

Многих постреляли. Прочих сторожили.

Траурные ленты. Бархатные шторы.

Брань, аплодисменты да стальные шпоры.

Корчились от боли без огня и хлеба.

Вытоптали поле, засевая небо.

Хоровод приказов. Петли на осинах.

А поверх алмазов – зыбкая трясина.

Позабыв откуда, скачем кто куда.

Ставили на чудо – выпала беда.

По оврагу рыщет бедовая шайка –

Батька-топорище да мать моя нагайка.

Ставили артелью – замело метелью.

Водки на неделю, да на год похмелья.

Штопали на теле. К рёбрам пришивали.

Ровно год потели да ровно час жевали.

Пососали лапу – поскрипим лаптями.

К свету – по этапу. К счастью – под плетями.

Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны.

Кто услышит стоны краденой иконы ?

Вдоль стены бетонной – ветерки степные.

Мы тоске зелёной – племяши родные.

Нищие гурманы. Лживые сироты.

Да горе-атаманы из сопливой роты.

Мертвякам припарки – как живым медали.

Только и подарков – то, что не отняли.

Нашим или вашим липкие стаканы?

Вслед крестами машут сонные курганы.

Мельница

Чёрный дым по крыше стелется.

Свистит под окнами.

– В пятницу да ближе к полночи

не проворонь, вези зерно на мельницу!

Чёрных туч котлы чугунные кипят

да в белых трещинах шипят

Дальний путь – канава торная.

Всё через пень-колоду-кочку кувырком да поперёк.

Топких мест ларцы янтарные

да жемчуга болотные в сырой траве.

– Здравствуй, Мельник Ветер-Лютый Бес!

Ох, не иначе черти крутят твою карусель.

Цепкий глаз. Ладони скользкие.

– А ну-ка кыш! – ворье,

Что, крутят вас винты похмельные –

с утра пропитые кресты нательные ?

. Жарко в комнатах натоплено.

Да мелко сыплется за ворот нехороший холодок.

– А принимай сто грамм разгонные!

У нас ковши бездонные

да все кресты – козырные!

На мешках – собаки сонные

А парни-то все рослые, плечистые.

Мундиры чистые. Погоны спороты.

Чёрный дым ползёт из трубочек.

Смеётся, прячется в густые бороды.

Ближе лампы. Ближе лица белые.

Да по всему видать – пропала моя голова!

Ох, потянуло, понесло, свело, смело меня

на камни жёсткие, да прямо в жернова!

Тесно, братцы. Ломит-давит грудь.

Да отпустили б вы меня. Уже потешились.

Тесно, братцы. Не могу терпеть!

Да неужели не умеем мы по-доброму ?

. На щеках – роса рассветная.

Да чёрной гарью тянет по сырой земле.

Где зерно мое ? Где мельница ?

Сгорело к чёрту всё. И мыши греются в золе.

Пуст карман. Да за подкладкою

найду я три своих последних зёрнышка.

Брошу в землю, брошу в борозду –

к полудню срежу три высоких колоса.

Разотру зерно ладонями

да разведу огонь

да испеку хлеба.

Преломлю хлеба румяные

да накормлю я всех

тех, кто придёт сюда

тех, кто поможет мне

рассеять чёрный дым

рассеять чёрный дым.

Некому берёзу заломати

Уберите медные трубы!

Натяните струны стальные!

А не то сломаете зубы

Об широты наши смурные.

Искры самых искренних песен

Полетят как пепел на плесень.

Вы все между ложкой и ложью,

А мы все между волком и вошью.

Время на другой параллели

Сквозняками рвётся сквозь щели.

Ледяные чёрные дыры.

Ставни параллельного мира.

Через пень колоду сдавали

Да окно решёткой крестили.

Вы для нас подковы ковали.

Мы большую цену платили.

Вы снимали с дерева стружку.

Мы пускали корни по новой.

Вы швыряли медную полушку

Мимо нашей шапки терновой.

А наши беды вам и не снились.

Наши думы вам не икнулись.

Вы б наверняка подавились.

Мы же – ничего, облизнулись.

Лишь печаль-тоска облаками

Над седой лесною страною.

Города цветут синяками

Да деревни – сыпью чумною.

Кругом – бездорожья, траншеи.

Что, к реке торопимся, братцы ?

Стопудовый камень на шее.

Рановато, парни, купаться!

Хороша студена водица,

Да глубокий омут таится –

Не напиться нам, не умыться,

Не продрать колтун на ресницах.

Вот тебе обратно тропинка

И петляй в родную землянку.

А крестины там, иль поминки –

Все одно – там пьянка-гулянка.

Если забредёт кто нездешний.

Поразится живности бедной.

Нашей редкой силе сердешной

Да дури нашей злой-заповедной.

Выкатим кадушку капусты.

Выпечем ватрушку без теста.

Что, снаружи всё ещё пусто?

А внутри по-прежнему тесно .

Вот тебе медовая брага,

Вот тебе, приятель, и Прага.

Вот тебе, дружок, и Варшава.

Вот и посмеёмся простуженно,

А об чём смеяться – неважно.

Если по утрам очень скучно,

То по вечерам очень страшно.

Всемером ютимся на стуле,

Всем миром на нары-полати.

Спи, дитя мое, люли-люли!

Некому березу заломати.

Слёт-симпозиум

Куда с добром деваться нам в границах нашей области?

У нас – четыре Франции, семь Бельгий и Тибет.

У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести.

Лишь лодырю с бездельником у нас тут места нет.

А так – какие новости? Тем более, сенсации.

С террором и вулканами здесь всё наоборот.

Прополка, культивация, мели-мели-мели - орация,

Конечно, демонстрации. Но те – два раза в год.

И всё же доложу я вам без преувеличения,

Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов,

Событием высокого культурного значения

Стал пятый слёт-симпозиум районных городов.

Президиум украшен был солидными райцентрами –

Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер.

Эх, сумма показателей с высокими процентами!

Уверенные лидеры. Опора и пример.

Тянулись Стельки, Чагода. Посёлок в ногу с городом.

Угрюм, Бубли, Кургузово, потом Семипердов.

Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду.

Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.

Корма – забота общая. Доклад – задача длинная.

Удои с дисциплиною, корма и вновь корма.

Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная!

Как вдруг – конвертик с буквами нерусского письма.

Президиум шушукался. Сложилась точка зрения:

– Депеша эта с Запада. Тут бдительность нужна.

Вот, в Тимонице построен институт слюноварения.

Она – товарищ грамотный и в аглицком сильна.

– С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа.

И опосля собрания зовёт на завтрак к ней.

– Товарищи, спокойнее! Прошу отставить ропот!

Никто из нас не завтракал – у нас дела важней.

Ответим с дипломатией. Мол, очень благодарные,

Мол, ценим и так далее, но, так сказать, зер гут!

Такие в нашей области дела идут ударные,

Что даже в виде исключения не вырвать пять минут.

И вновь пошли нацеливать на новые свершения.

Была повестка муторной, как овсяной кисель.

Вдруг телеграмма: – Бью челом! Примите приглашение!

Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.

Повисло напряженное, гнетущее молчание.

В такой момент – не рыпайся, а лучше – не дыши!

И вдруг оно прорезалось – голодное урчание

В слепой кишке у маленького города Шиши.

Бедняга сам сконфузился! В лопатки дует холодом.

А между тем урчание всё громче и сочней.

– Позор ему – приспешнику предательского голода!

Никто из нас не завтракал! дела для нас важней!

– Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией.

Но ярость благородная вскипала, как волна.

– Ту вашу дипломатию в упор к отцу и матери! –

Кричала с места станция Октябрьская Весна.

– Ответим по-рабочему. Чего там церемониться.

Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! –

Так заявила грамотный товарищ Усть-Тимоница,

И хором поддержали её Малые Прыщи.

Трибуну отодвинули. И распалили прения.

Хлебали предложения как болтанку с пирогом.

Объявлен был упадочным процесс пищеварения,

А сам Шиши – матёрым, но подсознательным врагом.

– Пущай он, гад, подавится Иудиными корками!

Чужой жратвы не надобно. Пусть нет – зато своя!

Кто хочет много сахару – тому дорога к Горькому!

А тем, кто с аппетитами – положена статья.

И населённый пункт 37-го километра

Шептал соседу радостно: – К стене его! К стене!

Он – опытный и искренний поклонник

Давно привыкший истину искать в чужой вине.

И диссидент Шиши горел красивым синим пламенем.

– Ату его, вредителя! Руби его сплеча!

И был он цвета одного с переходящим знаменем,

Когда ему товарищи слепили строгача.

А, впрочем, мы одна семья – единая, здоровая.

Эх, удаль конармейская ворочает столы.

Президиум – «Столичную», а первый ряд – «Зубровую»,

А задние – чем бог послал, из репы и свеклы.

Потом по пьяной лавочке пошли по главной улице.

Ругались, пели, плакали и скрылись в чёрной мгле.

Ждал автобус на остановке, появилось такое существо. Волосы черные.

Дубликаты не найдены

Это же Егорка Летов пел.

Как везли бревно на семи лошадях,
Сквозь игольное ушко,да за тридевять
червивых земель,
За снотворные туманы,за бродячие сухие леса,
За дремучие селения,за кислые слепые дожди,
За грибные водопады,за бездонные глухие поля,
За рассыпчатые горы,за раззявые вонючие рты,
По дощатому настилу,по тревожной
суетливой листве,
По подземным переходам,по зарёванным
прыщавым щекам.

В начале было слово.
В начале было слово.
Все слова—пиздеж!

Ну это возможно, время сейчас такое, но в данном случае маловероятно. Так я думаю. Ноги девчачьи.

в парандже не нравится, в кедах не нравится, верующие не нравятся, не верующие тоже. Ребят, вам не угодишь

Интересно, ноги не мерзнут, в кедах-то? На ботинки не похоже.

Говоришь, что в ботинках тепло? Но ведь

Майкл Джексон жив, пока люди носят белые носки с чёрными туфлями

И? И что дальше то? Или это оскарбляет какие-то твои чувства?

Нет, просто за людей страшно. Что в голове у этого человека?

в голове у этого человека стихи Егора Летова

Альбом: Сто лет одиночества

Как везли бревно на семи лошадях,

Сквозь игольное ушко,да за тридевять

За снотворные туманы,за бродячие сухие леса,

За дремучие селения,за кислые слепые дожди,

За грибные водопады,за бездонные глухие поля,

За рассыпчатые горы,за раззявые вонючие рты,

По дощатому настилу,по тревожной

По подземным переходам,по зарёванным

В начале было слово.

Одна из любимых цитат из творчества Летова =)

Да ладно, если рассматривать исключительно надпись на рюкзаке, то вполне забавно :)

У меня раньше(начало нулевых, емнип) тоже были майки со всякими надписями забавными:

Вот такая хуйня

Последняя чистая майка

Просто сейчас много существ. С первого взгляда неопределенного пола, и как правило, у них неопределенные бесформенные мысли! В основном они всегда отрицательно направлены (мысли).

А вот у кого какие мысли, вообще никого е*ать не должно.

Даже с подворотом

В найках и флоре

это не флора. это пародия на woodland.

Черный цвет только в вудланде есть.

Я Вам скажу, что по лицу тоже не понятно, мальчик или девочка.

Да да да! Сейчас по спине и не понять - мальчик или девочка. "Вы так подходите друг другу - сразу и не разберешь, где ты, а где подруга!"

Ну, мысль-то изначально мудрая, но подростковый максимализм потребовал заменить приличное "ложь" на что-то дерзкое.

Главное, чтобы это был не мальчик. Все остальное - фигня.

Просто грустный, худой, черноволосый, с отмороженными ногами и матом на рюкзаке мальчик

"Это персонаж, который одет как пидор, но на самом деле не пидор. То есть может и пидор, но совсем не обязательно. "

Летов и п. ор, как то не складывается

Там написано, что не обязательно.

У Пелевина речь идет о метросексуалах.

Кстати, довольно метко сказано.

Надеюсь не все потерянно

Четыре поколения

Начало

Пишу первый раз, прошу строго не судить. Пишу, потому что мне надо выговориться. И ещё потому, что мне страшно. Очень страшно. Мне 36 лет, дочери в ноябре будет 3. Родилась она здоровой, все прививки ставили в срок. Да и вообще все было как у всех. Перевернулась, поползла, села, встала, пошла, заговорила. И болтает до сих пор. С 1,5 лет пошла в ясли, ходила нерегулярно, то сопли, то температура. Но я пока в декрете, на работу не торопилась, так что меня все устраивало. По весне грянул карантин и самоизоляция, поэтому может начало мы профукали. Гулять не ходили, сидели дома, а дома было не видно. Пока с семьёй не выбрались за город, и там увидели, что дочь, набегавшись, начала прихрамывать и неправильно ставить ногу. Приехали домой, я списала все на то, что просто надели ей неудобную обувь. Но с утра храмота не прошла и мы поехали в травму. Сделали рентген, написали реактивный артрит и отправили к педиатру. Педиатр выписал направление на анализы, Срб, ревмо-фактор, все было отрицательно. Сама кровь хорошая. Меня это успокоило. А зря. К ревматологу мы попали только через 3 недели, дочь к тому времени уже очень плохо ходила. И врач, только посмотрев на неё, сказала неутешительный диагноз - ювенильный идеопатический артрит. Сначала - под вопросом. Предложили лечь в больницу, естественно, я согласилась. И уже там, только увидев, как ходит мой ребёнок, завотделением с уверенностью сказала, что пациент "её". Расписывать долго. Сейчас ребенку раз в неделю колят метотрексат 10мг, но нашему врачу не нравится динамика, и она думает, что нужны будут генно-инженерные биологические препараты (гибп), которые вписываются только в Москве. Документы в Москву отправлены, когда придёт вызов и будет ли он вообще - не знаю. В ноябре мне надо выходить на работу, в сад ребёнку пока нельзя и неизвестно, когда будет можно. Да и будет ли можно вообще. Ребёнку светит инвалидность, да и вообще прогнозы для меня, как для мамы, малоутешительны. Да, какая-то часть излечивается. Да, у какой-то проходят симптоматика и на медикаментозной ремиссии дети растут как все обычные. Но какая-то часть пациентов не реагирует на препараты. Может, есть тут такие же родители? Может, кто-то сам с таким диагнозом? Хочу услышать хороших историй, а то никак не могу принять то, что есть.

Читайте также: